Да, в каком-то плане с Нагашем было бы куда проще: он мыслил и действовал так, как это делают люди, аэри и эльфы. Он плел сети, ставил капканы, хитрил, а значит, он был готов пойти на многое (даже на ложь) ради достижения своих целей. А там, где есть хотя бы намек на обман правят бал такие как многоликая. По сути, ей даже не пришлось бы доказывать свою состоятельность как правителя, ей всего лишь требовалось бы доказать его бесполезность как тиграна. Поставить его в положение, когда самое существование зависело бы от воли темноволосой женщины. Но этот был иной: таких Шарисия уважала, ценила, но искренни не понимала. Идеалисты, рыцари, герои, войны их не купишь, их не обольстишь. С такими тяжело…Но именно такие люди и строят империи, именно они возвышают королей и разрушают царства…И если многоликая собиралась удержать свои позиции, то должна была заручиться его поддержкой, если не ради себя, то ради своего будущего.
Смех, довольный, горделивый, надменный, словно он поступил именно так, как она и хотела, словно она не боялась и была готова к такому исходу. И правда, чего ей боятся? Тело послушно менялось, увеличивалось в размерах, приобретало человеческие очертания. Томительная минута и вот на кровати сидит уже не серая мышка, а горделивая женщина. Волосы, чернее вороньего крыла спадающие на грудь, обрамляют бледно-белое лицо. Кожа тонкая, почти прозрачная, можно сказать даже не естественная для этих мест (хорошо, когда на твоей стороне есть парочка алхимиков, способных создать подходящий состав), алые губы, растянуты в довольно улыбки, могло показаться, что всего лишь мгновение назад она испила горячей крови и она еще не успела обсохнуть, и глаза, серые точно туман, глубокие, словно бездна. Она была богиней, возродившейся, могущественной, сильной. И в то же время она была женщиной: слегка эгоистичной, немного не предсказуемой и крайне самовольной. Да, Лавуазье знал, на кого ставить в этой войне, в прочим как и Шарисия знала, на кого ей рассчитывать.
-Умный, смелый, гордый, дерзкий,- говорила она на распев,- Да, ты мне нравишься. Ты идеальный кандидат,- многоликая нарочно делала вид, словно не слышала его вопросов и угроз, понимая, что прояви она хоть толику слабости, хотя бы на мгновение покажет страх и все… Ее песенка будет спета.- Тебе нужны доказательства?- усмехнулась она.- Их нет. Почти восемь тысяч лет я находилась между смертью и жизнью, застрявшая на гране по вине предателя,- это звучало скорее как укор в сторону тигранов, допустившее такое, хотя те, кто был виноват, уже давно почили.- Вера в меня почти угасла, я стала всего лишь страшной сказкой, которой глупые людишки пугают своих детей. Я тень былого могущества, всего лишь отголосок себя прошлой,- Риса не врала, в ее словах было больше правды, чем могло показаться на первый взгляд, и пожалуй никто лучше Азазезля не подтвердил бы их. Тень бога, всего лишь его маска – вот кем стала в данный момент многоликая, отрекшись от своей настоящей личности, заплатив столь высокую цену за призрачный шанс стать свободной.- Пока я слаба меня можно уничтожить, тень не назовешь богом, в этом слова жрецов верны,- молчание, как порог, отделяющий одну мысль от другой.- Однако, за тенью всегда стоит тот, кто ее отбрасывает. За  нынешней слабостью и бессилием прячется былая мощь, которой нужно лишь время. Ты не выдашь меня, хотя бы потому что ты мог сделать это уже давно, но не сделал. Потому что ты устал от нынешнего положения вещей, потому что тебе как и мне придтят аэри в тигранских шкурах. А я твой шанс изменить положение вещей. Я то, что было когда-то, я то, что будет снова,- произнесла многоликая, гордо усмехнувшись.