Прошла декада с тех пор, как Анивейли примкнула к торговому каравану, идущему в Эларию через крупнейшие города и дальше - в Сувурри.
Люд, живущий в пути, как правило был прост и весел. И “знахарку”, как окрестили попутчики Ани, в свои ряды принял охотно и с благодарностью. Не требуя даже оплаты за еду. Лекарь в дальней дороге - человек незаменимый.
Бесконечная вереница телег сонной гусеницей вползала в пограничные леса Эларии, сопровождаемая нестройным пением. Должно быть эльфийка знала уже все походные песни, но они, почему-то, не вызывали раздражения. Напротив - создавали ни с чем не сравнимую атмосферу дорожной романтики.
Кроны высоких деревьев скрыли палящее солнце и дышать сразу стало легче.
Изредка в противоположную сторону, мимо каравана проезжали конные путники, еще реже - небольшие пешие компании, не вызывающие особого интереса.
Совсем же редким явлением стал путник, которого караван постепенно обгонял. Приглядевшись, Анивейли узнала в путнике ребенка. Неровная походка, босые ноги сбитые в кровь и балахон из грубой мешковины цвета пыли, скрывающий лицо.
Вот на пути оборванца возник корень и ребенок, споткнувшись об него, упал. Оглядевшись, Ани к удивлению своему поняла, что никто из её попутчиков не обратил на это внимания.
Разумеется эльфийка не могла просто пройти мимо, и уже направлялась к ребенку дабы помочь, но подойдя ближе остановилась, увидев, что из-под грубой ткани, не предназначенной для ношения на теле, выглядывают не только две маленькие босые ножки, но еще и кончик хвоста.
Пока девушка была в замешательстве, ребенок попытался подняться самостоятельно и вновь упал, заходясь кашлем от пыли, поднятой караваном.

Сочувствие победило предрассудки и девушка бросилась на помощь ребенку. Помогая подняться и осматривая - стянула тряпку, прикрывающую голову и удивилась повторно.
Для начала - перед Ани оказалась девочка лет девяти на вид. Рыжая, чумазая… И совершенно непонятного происхождения. Принятая на первый взгляд за аэри, при ближайшем рассмотрении куда больше походила на бастэр, о чем свидетельствовали звериные уши, но лицо девочки, при этом, было слишком “человеческим”. Быть может полукровка?
Приоткрытые зеленые глаза смотрели сквозь эльфийку, а сухие, бледные губы едва заметно шевелились. Девочка пыталась сказать что-то, но вышел у нее лишь тихий хрип.
Переборов удивление Ани быстро оценила состояние девочки. Обезвоживание и истощение, к счастью, без признаков Цинги. Значит бродяжничает девочка не так давно. Ноги стерты, со многочисленными порезами, свежими и не очень, разумеется в грязи. То, что ни одна из ран не воспалилась - вполне могло сойти за чудо.
Более подробной информации беглый осмотр не дал, но казалось, что помимо истощения жизни девочки ничто не угрожает.

До каравана доходило как до жирафа. Люди передавали друг-другу слова Ани, и удивленно оглядывались. Через некоторое время вернулся ответ караванщиков - отряда наемников, идущих впереди, и обеспечивающих безопасность и порядок внутри подвижной общины.
- Привал через четыре часа! - крикнул эльфийке пожилой мужчина. Гончар, если память не обманывала девушку, - Догоняй, как нагуляешься, Ани!
До сумерек оставалось еще часов шесть, но в лесу видимость ухудшается быстрее, посему устроить стоянку раньше времени казалось разумным решением.
Новообретенная подопечная, тем временем, жадно вцепилась во флягу. Сделала несколько больших глотков и согнулась. Желудок её издал протяжный, заунывный вой и девочку вырвало. Вполне естественная реакция организма после долгого истощения. Девочку била крупная дрожь, но флягу она не выронила, прижимая к груди обеими руками как сокровище. Через несколько минут ей стало легче и она вновь начала пить. На сей раз медленно и опасливо, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к своему организму. Живительная влага больше не стремилась вырваться наружу.
Прошло еще несколько минут прежде чем девочка отдышалась и подняла взгляд на свою спасительницу, возвращая ей флягу:
- Не… незнаю, - жалобно ответила она, - Ани… ве… вели? Спасибо.
Взгляд девочки опустился на предложенные ей сапоги и метнулся к ногам эльфийки. Уши её прижались, а голова втянулась в плечи, словно девочка ожидала удара.
- Это твои… Я не могу, - еще более жалобно промямлила она.

Едва ли на этой бродяжке вообще было хоть одно чистое место. Но платок она приняла, и осторожно промокнула потрескавшиеся от сухости губы.
- Я иду домой! - сказала девочка уже веселее, но голос её все еще был слаб, - Папа сказал, что я должна идти в ту сторону, где встает солнце, если потеряюсь. И тогда я обязательно-обязательно приду домой! Дома тепло. И много песка, - девочка улыбнулась. Искренне и беззаботно, словно не она только что погибала от истощения.
После чего все-таки надела предложенные ей сапоги, не заставляя себя долго уговаривать.
- Ани… ве… Авели? А ты тоже идешь домой? Ты тоже потерялась? - уши, покрытые рыжей шерстью, приподнялись, когда девочка заметила пояс, который поправляла эльфийка. Взгляд бродяжки тут же приковал меч, и глаза её расширились от удивления.
- А… - видно было, что девочку гложет любопытство, но она не решается задать вопрос.

Пусть дети глупы и наивны, но есть кое-что, в чем они разбираются куда лучше взрослых. Это эмоции. Дети интуитивно понимают, когда на них злятся, и эта девочка не была исключением.
Она чувствовала, но никак не могла понять, чем же расстроила добрую девушку по имени Ани. Это заставило девочку поджать уши и потупить взгляд.
Но как только эльфийка предложила проводить девочку домой - та вновь оживилась:
- Правда? - девочка жалобно и недоверчиво смотрела на свою спасительницу, словно боялась, что Ани сейчас зло рассмеется и откажет, - Правда можно?
На глаза ребенка навернулись слезы благодарности, и она схватила эльфийку за руку своими маленькими, грязными, но теплыми ладошками.
А за тем девочка вся вытянулась, вставая на цыпочки и задирая нос в сторону леса, часто и шумно им шмыгая. Уши её, при этом, активно вращались.
Через несколько мгновений девочка вновь посмотрела на Ани и указала в сторону леса:
- Там, - и, немного подумав, уточнила, - Ручей.

Девочка повела себя не совсем обычно для ребенка её возраста. Большинство на её месте возразило бы против промывания ран и их лечения, которое зачастую бывает болезненным. Но она восприняла это совершенно спокойно.
Спустившись на несколько шагов ниже по ручью, девочка разулась и сняла с себя мешковину, оставшись абсолютно голой. Кусок грубой ткани, насквозь пропитанный дорожной пылью, отправился в ручей. Прополоскав его несколько раз, девочка оставила свою нехитрую одежду в воде, придавив камнем, чтоб не уплыла.
Ани же выпала возможность разглядеть девочку получше. Хвост, от которого ранее виднелся только темный кончик, оказался вовсе не демонического происхождения. В основной своей массе он был рыж, как и голова девочки, и очень пушист. И напоминал скорее лисий, чем кошачий. Впрочем, сходство было лишь визуальным.
Но хвост привлек внимание лишь ненадолго. Подняв взгляд выше, Ани увидела спину девочки. Нежная кожа оказалась исполосована страшными шрамами, какие оставляет только плеть. Шрамы исчислялись десятками и были настолько глубоки, что не каждый взрослый пережил бы такие побои.
Девочка выпрямилась, подошла к Ани и присела на большой валун возле ручья, опуская ноги в холодную воду, болтая ими с задумчивым видом.
- А где ты живешь, Ани?

Девочка с любопытством наблюдала как затягиваются порезы, мозоли и язвы на её ногах, а как только процедура исцеления завершилась - ловко вывернула ногу, едва ли не утыкаясь носом в ступню, с любопытством ощупывая все заживленные места.
- О-о-о! Как здорово, Ани! - искренне восторгалась девочка, - Ты прямо как папа! Он тоже мог… Ну всякие штуки делать. Только другие. Такие не мог. Но штуки… Странные штуки, понимаешь? И меч тоже был. Только папа всегда говорил, что девочкам нельзя…
Она осеклась и с плохо скрываемым любопытством искоса поглядывала на эльфийку.
- И что я должна убегать от людей с мечами, - добавила она отчего-то виноватым голосом, - Потому что они для злых дел…
Девочка виновато посмотрела на эльфийку:
- Но ты хорошая! Просто… просто…
Девочка нахмурилась раздираемая противоречием: Ясно было, что она безоговорочно верит этому своему “папе”, но и Ани плохой считать не может.
- Просто это другой меч, да? - девочка уставилась на Анивейли, ища поддержки, - Для хороших дел! Да?
Девочка почесала голову, не уверенная в своем выводе. С волос посыпалась пыль, от которой она тихонько чихнула, и решительно окунулась в холодную воду, торопливыми движениями отмывая голову и тело.
А через минуту выскочила на берег, побледневшая, покрывшаяся гусиной кожей, и стучащая зубами от холода.

Девочка с благодарностью приняла рубашку и быстро надела её через голову, не расстегивая пуговиц. Рубашка и впрямь оказалась как платье, достающее почти до колен. Не просовывая руки в рукава, девочка решила использовать рубашку как пончо, сама же в этот момент выжимала воду с хвоста. Хотя со стороны могло показаться, что девочка пытается этот хвост оторвать.
- Значит, если ранить кого-то, чтоб защититься - это хорошо? - девочка закусила губу.
- Нет… Нельзя ранить и чтоб хорошо… - сама ответила на свой вопрос бродяжка, - Мне папа всегда говорил, что он плохой и я не должна быть такой. Что он делает плохое потому, что кто-то должен. И чтоб это не я.
Девочка укуталась в плащ и уставилась в пол.
- А я не верила. Папа же не может быть плохим… Ну он же папа! Взрослые всегда говорят непонятное. И врут много…
Она грустно вздохнула и тут её живот вновь издал громкие рычащие звуки, заставив девочку густо покраснеть и закутаться в плащ по самые глаза.
- А твой папа, он дома ждет? Ты ему меч несешь, да? - девочка смотрела на Анивейли наивным взглядом, не уловив смысла в упоминании отца в прошедшем времени.

Девочка долго и упорно возилась с рукавами рубахи, прежде чем ей удалось закатать их достаточно высоко. Выглядела она, при этом, весьма комично. Что, впрочем, девочку нисколько не волновало: она полностью сосредоточилась на деле, даже высунув язычок от усердия.
А как только справилась с одеждой - радостно схватила еду обеими руками:
- Спасибо, Ани! - выпалила она, и принялась жевать, запивая каждый кусочек.
Но не смотря на то, как усердно девочка поглощала пищу - уши её приподнялись и повернулись в сторону эльфийки, обозначая интерес к тому, что она говорит. Правда, как только бродяжка услышала про смерть отца - уши эти прижались к голове, а сама девочка едва не подавилась.  Грустно уткнувшись взглядом в умятый на половину ломоть хлеба. Отложила его, и, поддавшись порыву - побежала к Анивейли и повисла на шее, крепко обнимая своими маленькими ручками.
- Не грусти, Ани! Папа приглядывает за тобой, я точно-точно знаю! Мне сказала страшная тётя, которая много спит и смешное платье носит. А если ты будешь грустить, то папа тоже будет. Грустить плохо! И есть руками плохо, и громко говорить… Так тётя сказала, а она умная, много знает всего. Страшная тётя...

Девочка чуть отстранилась, все еще держа руки на плечах эльфийки и очень серьезно на нее посмотрела. Так серьезно, словно дамы решили обсудить план по захвату мира, не иначе.
На деле же девочка очень старалась сформулировать и выразить свои мысли, и процесс этот был для нее не из простых.
- Ну-у-у, тётя она большая, как ты. И волосы тоже красивые, и знает она много всякого… И спит много,  - девочка замялась, понимая, что повторяет то, что уже говорила, - Вот я взяла вилку со стола, с такими красивыми рисунками на ручке… Никому не сказала, спрятала под подушкой, а тетя все равно знает. Тетя строгая. Но добрая. А если, ну… Не правду ей скажешь, то она тебе приснится и тогда страшно…
Девочка поежилась, явно вспоминая эту свою “страшную тетю”
- А платье у нее такое яркое-яркое, и блестяшки всякие на нем, и ленточки, я спросила “зачем”, а тетя сказала, что это не моего ума дело. А еще у нее веточки в волосах. И нитки красные. И перья какие-то.
Девочка презабавно крутила ушами, копаясь в собственных воспоминаниях.
- Мы с папой к тете пришли, а потом я устала и спать легла, а… а папа ушел, - бродяжка нахмурилась, - Я хотела за ним пойти, но тетя не пустила. А потом сказала, что папу убили, а потом… Потом…
Девочка прикусила губу.
- Не помню… Я хотела домой, вот и пошла.

Девочка не имела ничего против еды. И в последний раз потеревшись своей щекой о щеку эльфийки - отошла. Однако, резко обернувшись, смерила девушку внезапно строгим взглядом.
- Но ты не верь тёте, Ани! Взрослые непонятное говорят. И врут много. А папа у меня о-о-очень сильный, - для убедительности бродяжка описала в воздухе круг руками, - Кто его убьет? Никто!
Девочка уселась на валун, взяла свой нехитрый обед, и принялась болтать ногами:
- Папа меня дома ждет, точно-точно. Я вас обязательно познакомлю, когда мы придем. И поедим вкусно, а если хочешь, то оставайся. Будет у нас один папа. Общий…
С этими словами рыжая девочка покраснела и отвернулась, принимаясь с энтузиазмом уминать хлеб.
А как только закончила - соскочила с камня и уверенно зашагала к эльфийке, пытаясь за суетой скрыть свое смущение. Вернула плащ, еще раз коротко поблагодарила, и направилась к ручью, выудив из него свою так называемую одежду, и принялась выжимать. Через минуту закончила, свернула тряпицу в аккуратный сверток и уверенно зашагала назад в сторону дороги.
- Пойдем, Ани! - скомандовала бродяжка, бодро размахивая хвостом в такт своему шагу.

Какое-то время девочка уверенно шагала, не давая понять, расстроили её слова эльфийки или нет. А потом резко обернулась и продолжила шагать спиной вперед, лучезарно улыбаясь.
- А ты не бойся, Ани! - в глазах девочки горели озорные искры, - Мой-то папа че-ло-век!
Девочка рассмеялась и пошла вприпрыжку, и продолжая нараспев повторять “человек”.
Продолжила она лишь когда пролесок сменился пыльной дорогой. Бродяжка принюхалась, повернувшись на восток, и зашагала вслед за караваном.
- А зачем папе рассказывать мне про дом? Я и сама все помню! У нас такой большо-о-ой дом, - девочка снова описала руками круг, - Из серого камня. В нем всегда прохладно, даже если на улице жарища! А еще там есть красивый камин, а из стены олень торчит, представляешь? Одну голову только видно. А еще балкон есть большой, я на нем играю, там красиво. Море видно и пахнет приятно, но прыгать в море нельзя, иначе папа будет ругаться очень.
Девочка пригрозила пальцем Ани, видимо, уже записав ту в свои сестры. И судя по всему в младшие.
- А еще там есть пыльная комната в которой много книг. Но я туда не хожу, потому что чихаю. А еще есть комната с прозрачным потолком и там цветы растут. Очень красивые…
Девочка продолжала идти и радостно рассказывать про свой дом, и рассказ все больше не сходился с тем, что можно найти на территории Сувурри. А учитывая, что отца своего девочка назвала человеком, то становилось очевидно: бродяжка идет в Вейтрал.

Путь через земли эльфов, пусть даже самый короткий, в составе каравана занял без малого месяц. Нередко караван останавливался на день или два ради того, зачем и существовал - торговли. В один из таких дней Анивейли обрадовала свою маленькую попутчицу новостью о том, что её сейчас будут наряжать.
Девочка была в неописуемом восторге. Слова благодарности лились из нее как из рога изобилия, и бродяжка, теперь выглядящая вполне прилично, еще долго не отходила от Ани, повисая на шее при первой возможности. Спала, разумеется, тоже под боком. Что, в целом, оказалось весьма приятно - девочка всегда была очень теплой (видимо тут сказывались звериные корни)
Общаясь с девочкой в пути, Анивейли поняла, что та не помнит достаточно большую часть своей жизни, вероятно даже больше половины. Она не смогла назвать ни одного имени из тех немногих людей, про кого рассказывала, но охотно делилась наивными детскими историями про те или иные события, причем истории зачастую не связывались в единое повествование и тогда девочка надолго погружалась в себя, пытаясь понять “где” и “когда” с ней приключилось то или иное событие.
Про шрамы на своей спине ребенок так ничего и не упомянул, даже вскользь, а тактичная эльфийка боялась спросить. Кроме того, обнаружились и новые шрамы, не замеченные Анивейли в первый раз - запястья вплоть до локтя девочки покрывала паутина тонких и очень старых надрезов. При том не похоже было, что таким надрезом можно свести счёты с жизнью. Да и на какое-то наказание это не походило. По крайней мере эльфийка не могла вспомнить такой практики ни в одной из известных ей культур.
Дни в пути были похожи один на другой, но не навевали тоску. Особенно теперь, когда под рукой всегда был человек, с которым можно беззаботно поболтать.
Но всему хорошему приходит конец, так и в мирное течение дорожной жизни вклинились не обычные события. Двадцать шестой день месяца встретил попутчиц необычной тишиной. Дамы не сразу осознали в чем дело, но вскоре выяснили, что причиной дискомфорта является отсутствие дорожных песен, кои раньше исполнялись практически непрерывно. И даже гомон человеческой толпы звучал приглушенно, все разом начали разговаривать в полголоса, хоть никто и не мог толком объяснить “зачем”.
Когда же солнце начало клониться к закату - караван лениво прополз мимо трех телег стоящих на обочине. Дорога была слишком мала, чтобы разъехаться в две стороны, посему малая группа пропускала большой караван. Рядом с телегами обнаружился капитан стражи, что-то оживленно обсуждающий с тигранами, вид которых лишний раз напомнил Ани, куда она отправляется и с кем ей там придется иметь дело.
Темнело. Люди начали недовольно роптать, но команды к привалу все не следовало. Караван продолжал упорно ползти вперед. Лес редел и все чаще плодородная почва на обочинах сменялась небольшими островками крупного песка.
Девочка встревоженно смотрела по сторонам и иногда поворачивалась к Ани с немым вопросом.

Когда мимо телеги, в которой ютились Ани и её маленькая попутчица, проскакали наемники, начало холодать. Со стороны пустыни подул пронизывающий ветер и в воздухе запахло дождем.
Стремительно темнело, и старик гончар, приютивший девушек, зажег лампу, висевшую рядом с ним на жерди.
Наемники загоняли пеших путников в телеги, двигаясь от головы каравана к хвосту, а когда пеших не осталось - отдали приказ прибавить ходу.
Телега натужно скрипела, угрожая развалиться на каждой колдобине, а люди притихли, осознав, что привала не состоится.
Звезды скрылись за темными облаками, и вереницу из телег окутала тьма. Старик кутался в плед, что-то ворча и периодически подгоняя свою клячу. Телегу сильно трясло, и фонарь на жерди раскачивался из стороны в сторону.
Скрип-скрип.
Девочка смотрела на фонарь как не монетку гипнотезера.
Скрип-скрип.
Тягучее, холодное, липкое чувство тревоги цеплялось за все вокруг, проникая в каждую щель, холодным ветром забираясь под одежду, мертвой рукой сжимая сердца.
Скрип… скрип…
Казалось даже время замедлилось, увязнув в этом противном чувстве.
Скрип…
Мимо глаз Анивейли медленно, словно под водой, проплыла одинокая искорка. Она извивалась в воздушных потоках, исполняя свой яркий, но такой короткий танец. Свет искры разгорался и гас, завораживая, приковывая внимание. Маленькая искорка готовилась совершить свое последнее “па”, красиво завершив танец всей жизни и уйти под бурные овации. Они уже приближались, словно гром, словно биение миллионов сердец. Оглушительный грохот заполнил все вокруг, и на миг холодную ночь озарило пылающее солнце. Встревоженный ветер грубо толкнул эльфийку в спину. В ноздри ударил резкий запах гари. Где-то близко и в то же время невероятно далеко кричали люди. Старая кляча и понесла, зацепив бортом телегу впереди. Застонали доски, старик-гончар свалился на дорогу, а телега накренилась и повалилась на бок. С неба посыпался какой-то мусор. В плечо что-то больно ударило, оставив ссадину. Не отдавая себе отчета в происходящем, Ани вытащила из-под завалов девочку и оглянулась в сторону освещенной дороги.
Где-то рядом слышались крики сотен людей, звенела сталь, кто-то стонал не то от боли, не то от страха. Медленно поднимался на ноги упавший старик и заслонившись рукой от яркого света пытался разобраться что происходит. Со свистом рассекая воздух в глазницу старика вошла стрела, и наконечник её вышел из затылка. Старик пошатнулся и упал навзничь, поднимая облако пыли.
В этот момент оцепенение прошло и Анивейли начала судорожно решать, что делать. Перевернувшаяся телега прикрывала от суеты на тракте, отбрасывая на девушек глубокую, маслянистую тень. За спиной темнел незнакомый лес, отделенный от тракта кюветом. Можно было бежать туда или спуститься в кювет и продвигаться к началу каравана, в поисках защиты, или же попытаться спрятаться здесь, под прикрытием телеги.
Но что бы Ани не предприняла - действовать нужно было быстро.