Это продолжалось долгих три дня.
Девочка суетилась вокруг больного, не приходящего в сознание человека.
Ани помогала ей. Так сосредоточившись на лечении, что не осознала отделения от личности бродяжки. Вспомнились навыки, в телеге нашлись медикаменты, чистая одежда, еда…
Но Анивейли была настолько занята лечением, что осознала свою автономность только на третий день, когда человек открыл глаза.
Девочка тут же обняла его и расплакалась от счастья. Человек же выглядел растеряно. Он огляделся, словно бы и не замечая рядом с собой эльфийку. Погладил по волосам рыжую кошку и… Спросил что-то.
Судя по интонации это был вопрос.
Девочка ответила коротко и у них завязался разговор.
Анивейли же не понимала ни слова.
Сознание её медленно сужалось, пропадали образы окружения, пока в поле зрения не остались только девочка и человек. Постепенно отдалялись и становились все менее разборчивыми голоса, а потом Анивейли проснулась.
Совсем рядом спала Миюри, свернувшись в клубок и уткнувшись лбом в плечо эльфийки. В нескольких метрах лежал Азазель. Он не спал, увлеченно листая книгу без опознавательных знаков на переплете.

Азазель, казалось, не услышал вопроса, а его глаза продолжали быстро скользить по строкам. Миюри под боком по-кошачьи потягивалась, издавая соответствующие звуки. Правда, опошляя все это привычное утреннее действо. Анивейли, впрочем, этого не понимала, в силу собственной чистоты и непорочности.
Откуда-то из темноты вынырнул Гектор и оставил на кровати рядом с Ани поднос еды, и, стараясь не глядеть на свою хозяйку, быстрым шагом удалился.
В этот момент ответил Азазель.
- То, что ты принимаешь во сне ту или иную роль - само по себе необычно.
Ани так и не поняла, ждал ли Азазель, пока комнату покинут лишние уши, или же просто хотел дочитать интересный отрывок.
- Но все, что касается этой девочки в твоих снах, касается и её феномена. Думаю, это достаточно очевидно.
Миюри подползла к Азазелю и потерлась головой о его руку, словно требуя погладить.
Демон не отреагировал.
Тогда девушка просто легла под боком и принялась размахивать хвостом, нередко проводя им по лицу алхимика. Не то пытаясь добиться внимания к своей персоне, не то просто забавляясь в попытке вывести Азазеля из себя, и разрушить его холодный образ.
Азазель, к чести своей, вел себя так, словно Миюри тут и вовсе нет.

Азазель снова долго не отвечал. Стоило Анивейли закончить свой краткий пересказ, как демон принялся быстро перелистывать страницы книги, удерживая пальцем то место, где остановился, и зачитал:
- Аутоимерсия, это способность индивидуума погружаться в бессознательное состояние, близкое к фазе быстрого сна. Навык Аутоиммерсии - это разновидность самогипноза, позволяющая индивидууму заново пережить события прошлого в мельчайших деталях. Так, например, подопытные могли полностью прочесть в воспоминании страницу книги, которую видели лишь мельком, или же изменить ход воспоминания, рассчитывая возможные варианты развития событий. Навык Аутоиммерсии не требует никакой предрасположенности, и доступен для изучения любому разумному существу гуманоидного типа, однако наиболее свойственен эмпатам. Конец цитаты.
Азазель вновь открыл книгу на той странице, на которой остановился:
- То, что происходит с тобой, во многом схоже с Аутоиммерсией, исключая лишь тот факт, что ты погружаешься в чужие воспоминания. Нет, ты не изменила сновидение, по крайней мере не сделала ничего кардинально отличающегося от “обычного” сценария: ранние свидетельства утверждают, что девочка готова была принять смерть от рук беловолосого человека, если это было необходимо. И еще она не убегала. Но в глобальном смысле ничего не изменилось.
Демон загнул уголок странички, закрыл книгу и отложил в сторону.
По его лицу в очередной раз игриво скользнул белый хвост. Внезапно Азазель, до сих пор игнорирующий выходки Миюри, звонко клацнул зубами, едва не откусив кончик хвоста. Миюри успела отдернуть его и прижала к груди, состроив жалобное выражение лица и мило надув губки.
Азазель же, мгновение спустя, снова выглядел так, словно ничего и не случилось.
- Однако, твой сон привнес одну важную деталь, - продолжил демон все тем же спокойным тоном опытного лектора, - Ты слышала мысли беловолосого человека, а это значит, что теория подтверждается - этот беловолосый и есть тот, кого девочка называет своим отцом. И это, кстати, наталкивает на еще одну мысль: взрослая девушка Ли не та, кого ты встретила на тракте. Ведь нет ни одного свидетельства об эмпатических способностях, присущих ей. Есть теория, что сны про Ли - это воспоминания из детства беловолосого, это бы объяснило тот факт, что в некоторых снах взрослый беловолосый мужчина обращается к девочке, забывшей свое имя, как к “Ли”. Видимо из-за очевидного внешнего сходства. Хотя я бы не стал называть свою приемную дочь именем шлюхи, - Азазель задумчиво посмотрел на Миюри, - Любопытно. Меня часто ассоциируют с тем человеком из снов, хоть единственной предпосылкой для этого являются цвет волос и глаз. И вот теперь у меня тоже есть приемная дочь. Я сделал её отчасти похожей на девочку-феномен. И она тоже испытывает ко мне чувства, не уместные между отцом и дочерью. Конечно, я сам внушил эти чувства, но… Любопытно, есть ли тут причинно-следственная связь? Надо бы обдумать это на досуге.

Азазель долго, пристально всматривался в глаза Анивейли. Прямой, тяжелый взгляд, выработанный за долгие века ношения очков:
- Возможно ты, сама того не зная, все эти годы давила в себе талант эмпатии, заглушая его своей примитивной школой магии. Терпеть не могу этих убийц таланта… Впрочем, сейчас не об этом. У аутоиммерсии есть опасные стороны. Если говорить просто, то в воспоминаниях можно заблудиться, зациклиться на прошлом. А в твоем случае можно… И вовсе потерять себя. Ты ведь становишься другими людьми. А в последний раз не помнила собственной личности и вела себя не свойственно для самой же себя. Так что… Продолжай пытаться изменить события, но попытайся не забывать, кто ты. Обучить эмпатии и аутоиммерсии очень сложно, посему тебе придется учиться управлять своим даром самостоятельно. И ставка тут - твое собственное сознание.
Демон поднялся с постели и направился к лифту:
- Завтракай и поднимайся в канцелярию. У нас много работы.
***
И потянулись серые будни, полные скрипа пера, и пыльного запаха бумаги. Анивейли постепенно привыкала к этим закрытым, душным помещениям и пляшущим огонькам свечей. И это… Было не так уж и плохо. По крайней мере позитивное мышление Ани без труда нашло и в этой работе свою, особую романтику.
Ночью того же дня она засыпала, в предвкушении очередного путешествия в чужую жизнь, и даже почувствовала некоторое разочарование, проснувшись на том же месте, в собственном теле, отдохнувшая без каких-либо сновидений.
Иногда они приходили. Мутные, отрывочные образы, не имеющие ничего общего с теми яркими видениями, не отличимыми от реальности. И когда, спустя декаду, Анивейли уже начинала переживать, что стала совсем бесполезной…
***видение третье***
Шоорин проснулась, но не спешила открывать глаза. Ей снился такой странный сон… В нем были эльфы и демоны. И какие-то тиграны. Последние были чем-то похожи на айлур. Вернее на тех, деградирующих бедняг, растерявших почти все человеческие черты.
“И приснится же такое” - подумалось Рин, - “Хоть бери и книги пиши. А лучше поставить спектакль по мотивам”.
Кошка легла поудобнее, пытаясь не потревожить мужа. Его большая ладонь покоилась на животе Рин. Она положила свою ладонь поверх, и ощутила приятное волнение, от которого черный хвост девушки непроизвольно пришел в движение.
Где-то там, под ладонями супругов, поселилась их любовь, обретающая форму. Рин еще не сказала мужу, ведь она знала, что Мурфаим сразу же запретит ей выступать, и вообще едва ли выпустит из шатра в ближайшие девять месяцев.
Рин начала размышлять о том, как признается ему, и как он отреагирует. Приятное волнение стало сильнее, сердце учащенно забилось, и чтобы не выдать себя, Шоорин переключилась на обдумывание предстоящего выступления. Сегодня, на главной площади Нудмера, она впервые выступит в новом коллективе. Это будет акробатический номер на канате. Танец, если точнее, и в достаточно откровенном наряде... Но что поделать, такова уж её работа.
Кошка улыбнулась, представляя смесь восхищения и испуга на лице Мурфаима, для которого каждое выступление Рин становилось дозой адреналина. Рин и сама так не переживала за свою шкуру, как её муж.
И на то были причины. Девушка прислушалась к своему телу. Сильное, гибкое, ловкое… Оно было полностью готово к выступлению, и Рин гордилась своей молодостью и силой. И наслаждалась тем, что может делать при помощи этого тела по вечерам…
Кошка чуть покраснела. Мысли вновь ушли не в то русло. Пора было выбираться из теплых объятий мужа и отправляться на репетицию.

Утро встретило Рин осенней прохладой. Невольно подумалось о том, что в этом недавнем сне, таком долгом и детальном, тоже наступала осень… Где-то там, над горным массивом, где светило солнце и виднелось небо.
Кошка поежилась. Ей не хотелось бы жить так. А еще этот странный дмон…
Рин тут же вспомнила своих нанимателей. Вернее одного, конкретного человека.
Буквально пару дней назад она зашла в один из шатров, принадлежащих хозяевам цирка, чтобы обсудить свои дела, и увидела его…
Беловолосый мужчина выглядел устало и мрачно, чем сильно напоминал стареющего демона из сна. Но приковало взгляд Рин другое: правая рука человека, лежавшая на столе. Она была непропорциональной, большой и... Мертвой. Темный металл заменил плоть, наполовину разобранные сочленения обнажили свое нутро, множество непонятных деталей и механизмов, аккуратно разложенных на столе, совсем сбили девушку с толку…
Рин встретилась взглядом с беловолосым мужчиной и испытала леденящий душу ужас. Нет, в его взгляде небыло желания убивать, его уставшее лицо даже было по-своему красивым, но нечто в нем до дрожи пугало Рин. Нечто невидимое. Нечто могущественное. Нечто… чуждое.
“Посвященный” - пронеслось в её голове, а потом кошка убежала, и долго еще искала утешения в объятиях мужа.
С тех пор Рин больше не искала встреч с хозяевами этого цирка. А теперь нашла и логичное объяснение своим странным снам: должно быть все это под впечатлением. Да и… Кто знает, на что способны эти Посвященные? Мать всегда говорила, что от шерроуреши стоит держаться подальше.
Рин сложила руки на груди и устремила взгляд в небо:
“Мама… Да примет великий Отец твою душу!”
Почтив память родных, кошка направилась вглубь стоянки цирка. Там, возле городских стен, сокрытая от любопытных глаз, находилась тренировочная площадка. Здесь уже разминались несколько коллег Рин. Метатели ножей, жонглеры, факир, и мальчишка-клоун. Неподалеку настраивали свои инструменты барды. Иногда с их стороны доносились нестройные мелодии, обрывающиеся в самых неожиданных местах, и громкие споры “о высоком”.
Рин любила эту атмосферу. Как и свою работу. Она уверенно направлялась к двум деревянным столбам, между которыми был натянут канат. Этот располагался всего в полуметре над землей, но днем, в Нудмере, все будет иначе. От предвкушения приятно засосало под ложечкой.

Во время очередного кульбита, Рин заметила, как мимо артистов в сторону леса бредет огромная, выше двух метров, массивная фигура.
Кошка остановилась и помахала рукой. Огромная фигура направилась к ней.
Пожалуй Мурфаим, которого Рин по-простецки называла “Фимой”, сошел бы за одного из этих “тигранов”. Да, у него было больше мутаций, чем у “чистой” Рин, но кому как не ей было знать, что внутри этот зверь куда человечнее многих людей? И потом, все эти черты шли Фиму. Даже белесый глаз и почти отсутствующее левое ухо, превратившееся в забавно шевелящийся комок.
Мурфаим подошел к супруге и приобнял. Вернее сказать обхватил талию девушки своими огромными ладонями, и ласково потерся носом о её щеку. Даже стоя на канате, в полуметре над землей, низенькая, гибкая Рин оказалась ниже Фима, хоть и ненамного.
- Меня отправляют в лес, на охоту. Я постараюсь вернуться пораньше, но могу не успеть к твоему выступлению, - раздался густой бас.
Рин не раз пыталась вытащить супруга на сцену, блеснуть своей силой. Но вскоре бросила попытки. Не смотря на весь свой внушительный вид, огромный кот непременно робел перед публикой, мялся, трепал единственное целое ухо и пытался сбежать. На самом деле же Фим работал охранником, и выполнял прочую тяжелую работу, на которую неспособны были циркачи. А её в бродячем цирке было предостаточно.
- Будь осторожна, Рин.

- Ты прекрасна без всяких трюков, - заметил Мурфаим и махнул своей здоровенной лапой на прощание. Рин почувствовала поток воздуха, созданный этим движением. Ей даже пришлось сгруппироваться, дабы не упасть с каната.
Вот уж действительно - противоположности притягиваются.
Мимо тренировочной площадки к ближайшим кустикам ковылял второй владелец цирка. Старый, весь покрытый шрамами, опирающийся на трость, вечно чем-то недовольный. Улыбка старика по имени Вигмар напоминала своим видом шахматную доску: зубы отсутствовали через один.
Старик накричал на музыкантов, те вяло огрызались, после чего один из них получил тростью по спине.
На минуту Рин задумалась: почему вообще такие странные люди владеют цирком? Ни один из них не был похож на актера в отставке. Более того, владельцы цирка даже не показывались на репетициях и выступлениях. Но спустя минуту кошка просто пожала плечами и продолжила разминку.
***
Восточный Нудмер не был столицей, не являлся и региональным центром директории щита. Но стоял на самом крупном (и единственном) тракте, проходящем через Морлехорнские гиблоземья.
Рин решительно не понимала, почему люди вообще ходят через эти ужасные топи, и даже построили город посреди болот. Не смотря на возможную дороговизну пути - она бы лучше обогнула гиблоземье по территории рунной шестерни, или через тайгу. Впрочем, все это только если она сойдет с ума и решит направиться в соседнюю страну, которая сама по себе не лучше гиблоземья.
Рин стояла на сцене, подле одного из двух столбов, окрашенных яркими узорами и обвитых канатом с разноцветными флажками.
Кошка ловко взлетела по столбу на самую его верхушку и оглядела публику.
Высота опьяняла, заставляла сердце приятно трепетать. А высота тут была не малая.
Крыши даже самых высоких, четырехэтажных домов прекрасно просматривались отсюда. Прохладный осенний ветерок заставлял поежиться и подталкивал к физической активности. Люди внизу взволнованно притихли.
Их было много. Очень много. Самые предприимчивые Заняли крыши ближайших домов. Большинство из них - дети, что радостно махали Рин руками.
Кошка попыталась разглядеть в пестрой толпе одну не в меру массивную фигуру, но сделать это с такой высоты было не просто.
Кроме того, публика уже заждалась.

Рин замерла посреди каната, театрально раскинув руки в стороны. И, нисколько не стесняясь, без ложной скромности наслаждалась собой.
А ликующая толпа постепенно затихала. Аплодисменты становились все реже и скоро Рин заметила, что все люди беспокойно оглядываются по сторонам, не глядя на артистку. Словно что-то беспокоит их, но они никак не могут осознать причину собственного беспокойства.
В этот момент и кошка почувствовала, что к приятному волнению примешивалось нечто иное, темное. Нечто похожее… На взгляд того страшного беловолосого человека, с механической рукой.
Очень некстати вспомнился недавний сон. Там, в каждом воспоминании, непременно происходило что-то плохое. И кто-то умирал.
А что, если… Если она и вправду не Рин? И Рин сейчас погибнет, так и не успев поведать Фиму радостную весть?
Мигом ушла уверенность в себе, выступил холодный пот и захотелось обхватить канат руками и ногами. Но Рин усилием воли отогнала страх, не потеряла лицо.
И в этот момент все залил свет.
Взрыв едва не скинул кошку с каната - удержаться удалось лишь чудом.
С ужасом Рин смотрела, как посреди площади, где только что была огромная толпа людей, закручивается огненный смерч. Увидела мертвых, услышала жуткие крики…
А смерч поднимался выше, подобно стеблю, и расцвел в небе над городом огненной розой.
Где-то далеко раздалось еще несколько взрывов. Их эхо с треском пронеслось над городом, и Рин с замиранием наблюдала, как летят огромные, пылающие камни, вырванные взрывами из городских стен. Вот один из них пролетает сквозь донжон Харцбурга, сминая укрепленную башню словно карточный домик. Вот еще несколько приземляются прямо в паникующую толпу, сминая тела как тряпичные куклы. А вот и тот, что оборвет жизнь гимнастки. Он медленно словно под водой, летит в один из высоченных столбов, и ломает его пополам. Канат под ногами гудит, натягиваясь, звенит как струна и с гулким хлопком рвется. Раздается резкий свист, и щеку Рин обжигает болью. На миг в глазах темнеет, кошка ощущает, как тело начинает падать, а сознание уже готово расстаться с этой жизнью.
Да и… Действительно ли это жизнь - её? И кто она?
Кажется, отвечать на вопрос нужно прямо сейчас.

На краткий миг две личности слились воедино в общем порыве: ухватиться, извернуться, спастись.
Но ловкие лапки Рин ухватили лишь воздух.
Время беспощадно возобновило свой бег, ветер свистел в ушах, обещая скорое (и весьма неприятное) свидание с землей.
“Лишь бы ребенок уцелел” - пронеслось в голове кошки и она зажмурилась, ожидая удара. И удар пришел. Но… Рин широко открыла глаза, в удивлении. Удар оказался слишком мягким. Да, он выбил воздух из легких, но в то же время был теплым, большим… Он ласково прижимал Рин к своей груди, убегая с площади, объятой пламенем и паникой.
Это был Мурфаим. Он все-таки успел на представление.
Почему-то от мыслей, пролетевших в голове во время падения, Рин стало смешно. И надо же было так перепугаться, чтоб принять свою жизнь за чей-то сон? Приступ смеха сменило острое чувство вины, быстро излившееся неконтролируемым потоком слез.
***
Мурфаим бежал от центра города, забредая во все более темные переулки. Даже удивительно, как быстро яркий, солнечный день превратился в ночь, полную запаха гари, отдаленных криков и глубоких теней, пляшущих свои дикие танцы.
Наконец Фим остановился, огляделся, и спрятался за кучей ящиков. После чего внимательно оглядел свою супругу, бережно ощупал, видимо, в поисках переломов, и только тогда с облегчением выдохнул. Воздух вырвался из его ноздрей мощным потоком, растрепав волосы Рин.

Мурфаим прижал супругу к груди и прогудел своим густым басом:
- У меня все… В порядке. Я не знаю, что это взорвалось, но… Ты только не переживай, пожалуйста. Говорят, на город напали Адельнэ.
Рин прошиб холодный пот. Так страшно ей небыло даже там, на обрывающемся канате. Адельнэ? Здесь? Но почему? Неужели они пришли… за ней? Или за Мурфаимом? Но ведь пара сбежала так давно… Они так старались забыть тот ужас, что пережили во служении у своих богоподобных хозяев.
Должно быть, Мурфаиму и Рин, обычным айлур, не суждено скрыться от всевидящего ока. В конце концов, айлур даже не люди… Каковы их права? Каковы возможности?
Может быть, если Рин сдастся сама и сделает все, правильно… Сделает так, как нравилось хозяевам, то они смилостивятся? Может быть они не заберут дитя?
Большие, теплые лапы Мурфаима согревали, но не могли успокоить. Не могли унять тот ужас, что охватил Рин, при одной мысли об Адельнэ.
И в этот момент, в соседнем переулке раздался истошный крик умирающего человека, в сопровождении вспышки синего света, неестественного, холодного, мертвенного.

Мурфаим что-то кричал, пытался догнать свою супругу, но быстро отстал от ловкой кошки в силу собственной неповоротливости.
Рин не слушала. Конечно, Фима не желал для нее повторения ужасов былых дней. Не хотел освежать в памяти кошки годы служения земным Богам. Но разве можно такое забыть?
И потом… Какими бы жестокими ни были эти Адельнэ, они никогда не убивали матерей. Боги ценят тех, кто приносит в мир новую жизнь. Ведь есть шанс, пусть и призрачный, что ребенок станет новым Богом. Главное сказать им… Пусть они узнают, что Рин беременна. И готова выполнять любые приказы.
Бегство без конкретной цели привело девушку назад, ближе к центру. Улицы здесь были освещены ярче, все еще пылающей над главной площадью розой.
А еще тут было очень много ворон. Рин любила ворон, так как знала, что своей свободой обязана вороньим людям, правящим этой страной. Вороньи люди добры и справедливы. Вороньи люди сильны, но смогут ли они справиться с Богами?
Рин остановилась, увидев в конце улицы людей. Одного из них кошка сразу же узнала. Это был жуткий беловолосый человек, владеющий цирком. Другие же оказались Вороньими людьми. С минуту люди не двигались, напряженно глядели друг на друга, а потом начался хаос. Вороньи люди нападали на Беловолосого, призывая на помощь тени. Причудливо изгибаясь, тени ложились на свет и пытались схватить свою жертву. Вороны подняли гвалт и то и дело пикировали, пытаясь выцарапать врагу глаза, а беловолосый…
Почему он вообще сражается с Вороньими людьми? Быть может… Неужели он Адельнэ? Тогда цирк, все это представление было ради того, чтобы собрать людей вместе и убить этим взрывом?
Да… Боги коварны и жестоки. Они вполне способны на такое.
Рин моргнула и беловолосый исчез, появляясь за спиной одного из вороньих людей. Кошка увидела спину беловолосого, разглядела как что-то тлеет под его одеждой, словно тело разогрелось добела от столь быстрого перемещения.
Взметнулась тяжелая механическая рука и силуэт вороньего человека с неприятным чавканьем развалился на части. Человек не успел даже вскрикнуть, а его товарищи замешкались. И это стало их погибелью.
Нет. Вороньим людям не справиться с Богами. А этот беловолосый… Быть может он теперь хозяин Рин? Наверное, нужно что-то сделать. Сейчас, когда он расправится с последним противником, до того, как сама кошка станет следующей целью.
Но что же делать?

Беловолосый был далеко, но стоило девушке закончить свою речь, как она ощутила холодные, липкие от крови пальцы на своей щеке, и подняла взгляд. Беловолосый стоял рядом, но не смотрел на Рин. Кошка увидела, что веки человека полу-опущены, и он едва ли видит что-то. Он выглядел так, словно находится присмерти, и это сильно не сходилось с тем, как быстро перемещался беловолосый, уничтожая врагов.
Вдруг стало очень тихо.
Анивейли поднялась на ноги, и увидела перед собой склонившуюся перед беловолосым Рин. Эльфийка испытала очень странное чувство, ощущая себя душой, покинувшей тело.
Ани видела, как руки тела, еще недавно принадлежавшего ей, тянутся к паху мужчины. Судя по всему Рин собиралась делать то, что чаще всего и делала с так называемыми “Адельнэ”.
Анивейли попыталась произнести это слово, но ощутила лишь сильную головную боль. Слово убегало из памяти как детали снов. Вертелось где-то на краю сознания. Так близко и так далеко…
Время остановилось.
Повис в воздухе пепел, заледенело бущующее пламя, а беловолосый мужчина вместе с Рин обернулись скульптурой… Со странным, немного похабным сюжетом.
- Все вы одинаковые. И он и она… И ты, - раздался грустный голос.
Ани вздрогнула и увидела, как из-за спины беловолосого выходит рыжая… Девушка. Именно так, теперь девочкой-бродяжкой назвать её было сложно. Рыжей кошке было не меньше пятнадцати на вид, но тяжелый взгляд её принадлежал скорее старухе.
Девушка закрыла глаза и прислонилась щекой к плечу беловолосого.

Услышав глупый вопрос “Откуда?” девушка открыла глаза, устало посмотрела на Анивейли, и не ответила. Вместо этого с её сухих, потрескавшихся губ слетел тихий вздох:
- Он убежал, сказав, что так нужно. Что защитит меня, не смотря ни на что, - Ани заметила как пальцы кошки ласково скользят по жуткой механической конечности беловолосого, - Она убежала, сказав, что так нужно. Что защитит свое дитя любой ценой.
Девушка смотрела за спину Анивейли, и эльфийка тоже обернулась, увидев на противоположном конце улицы огромную фигуру Мурфаима, и его лицо, искаженное сложной смесью весьма сильных эмоций.
- Но они оба не подумали о том, хотят ли их близкие таких жертв. И ты такая же, Анивейли. Ты тоже бежишь...

Отредактировано Голос глубин (23.05.2017 18:40)

- Пора взрослеть, - неожиданно сурово произнесла рыжая. И зашла за спину своего отца.
Время возобновило свой ход.
Руки Рин легли на достоинство беловолосого, и он сделал шаг назад. Впрочем, не изменившись в лице. Рин это ничуть не смутило и она избавилась от полоски ткани, служившей ей топиком, демонстрируя свои прелести тому, кто, возможно, и не видел вовсе.
- ТЫ! - взревел позади Мурфаим и побежал. Ани ощутила как дрожит земля под ногами, от грузных шагов огромного кота, увидела как распахиваются невидящие глаза беловолосого, и как в них ввинчиваются ослепительно белые спирали.
Вдруг стало очень холодно. На миг Ани ослепла, прикрываясь руками от беспощадного света, а когда решилась вновь открыть глаза - она была одна, посреди обледеневшей пустыни. На много миль вокруг не было ничего, кроме бескрайней снежной равнины. Ледяной ветер пронизывал насквозь, и казалось, что само понятие “тепла” не существует в этом замерзшем мире. Эльфийка поднесла руки к лицу и подышала на них. Изо рта не вырвался пар, и ладоням не стало теплее.
Тепла не существовало.
Единственным же ориентиром был небольшой холм на севере. Ани не знала, почему там север, ведь солнце стояло в зените и определить стороны света не представлялось возможным. И все-же…
Выбор был не велик.
Анивейли шла, утопая по колено в снегу. Она уставала, но даже от физической активности не становилось теплее. Радовало лишь то, что снег был той же температуры, что и тело девушки, посему вскоре и ощущение холода перестало быть таким острым.
Ани даже подумала, что через несколько часов такого путешествия она и вовсе перестанет мерзнуть.
***
Под холмом обнаружилась небольшая пещера, из которой струился дым, а внутри, возле костра, грелся беловолосый мужчина...