Прошло чуть больше двух недель после исчезновения возлюбленной Шарисии. Что можно успеть совершить за столь малый срок правителю Маршары? – такой вопрос вполне логичен, поскольку пустыня и ее города живут, порой кажется, в своем собственном измерении событий и времени. Ведь достаточно нескольких минут, чтобы полюбить, обрекая на ревность и подвиги всю свою оставшуюся жизнь, достаточно нескольких секунд, чтобы подписать указ о войне, тем самым списывая сотни и тысячи жизней для защиты своих амбиций. Вот и это время Лавузье не стал терять даром, вникая с головой в дела политики и изучая специфику народа пустыни, ему понадобилось разгадать для себя ряд загадок, чтобы удержать за это время столь огромный механизм этого города в своей твердой хватке. Агрон старался справится с этим всем один, хоть и окружив себя советниками, но всегда держал от себя всех на дальнем расстоянии, не наделяя никого лишними привилегиями и обременяющей властью. Напротив, чувствуя себя вновь брошенным, хоть и подозревал в глубине сердца, что это произойдет вновь, но все же отказывался с этим смириться, до последнего надеялся, что Шарисия опомнится и изменит сама свое решение, и все это время он оставался один. Однако и время не тратил даром.
Следующий день, после исчезновения Рисы знаменовался для жителей Маршары рядом показательных судов над арестованными владельцами раннее подпольных борделей, им был приписан ряд обвинений, после чего приговором стал принудительные работы на благо города, который они успели опорочить. Сами же их бывшие заведения начали пользоваться успехом в городе, превратившись в игорные дома, после внушительных ремонтов, казна стала получать свою первую прибыль. Смотрящим за этой сферой деятельности был назначен Велизар, тот самый аэри, который и руководил их захватами, Агрон наделил его лишь полномочиями консультанта и не более, не желая допускать слишком близко своего подчиненного к такому золотому кушу. Ряд изменений коснулся те самые приюты, за которые теперь была ответственная и сама Иштар, несколько дней спустя после смены руководства, обслуживающий персонал был полностью заменен. Самих же детишек постигла не завидная участь, хоть приюты и были взяты на баланс городской казны, но выделять лишних денег на их содержание Лавузье так и не собирался, более того, пользуясь общим призрением жителей к нахлебникам из приюта, которые в большинстве своем вырастали ворами и убийцами, демон решил заняться их перевоспитанием. Но для этого нужно было «переломать» шею новорожденному осленку, что бы в будущем на него можно было грузить тяжести и ждать необходимой пользы. Для этого подрастающие нахлебники обязаны были отрабатывать уборщиками и официантами в борделях, а со временем, стать полноценными работниками борделей, сам процесс «перелома шеи» был поручен Иштар, которая смогла сразу же усмирить первые волны недовольства среди детей, вызвав тем самым уверенность, что он не ошибся в выборе кандидатуры, понимая, что демонесса способна использовать как кнут, так и пряник. Тем более, после возвращения Дагона к жизни по приказу Агрона, Иштар подходила к своим новым «обязанностям» с очевидной самоотдачей. Самого же воскресшего, Лавузье назначил начальником городской охраны, в которую теперь входили как тиграны, так и регулярный гарнизон Маршары – воины аэри, что остались для защиты стен от внешних угроз.
Что еще могло произойти за это время? – например взрыв храма, который стал громом среди ясного неба для всех жителей и большой проблемой для самого Лавузье, ведь та пропаганда, которую активно распространяли жрецы о том, что аэри защитники тигранов и гаранты безопасности города, дала существенную трещину, если и полностью не рухнула. Зрелище от взрыва было завораживающим, а по всей земле пронеслась дрожь, как от подземных толчков, ужас охватил тигранов.

Над Маршарой нависла угроза паники и хаоса, недружественные слоя населения могли воспользоваться подобным случаем и подстрекать к бунту. Эта катастрофа застала Агрона, когда он сверял все расходы казны по отчету казначея, сам лично перепроверяя все до последней монеты. Такие события требовали от него решительных мер, и сам Лавузье хоть и был смущен, но показывать даже перед своими приближенными свои страхи не был намерен. Был отдан экстренный приказ вывести войска на улицы и объявить комендантский час, в городе было чрезвычайное положение, а жрицы из храма, те что остались в живых были отправлены оказывать помощь пострадавшему населению. В лазарет массово стали поступать раненные и эту катастрофу нужно было хоть как-то объяснить, возглавить или переложить на чьи-то плечи ответственность в произошедшем, но все эти проблемы отошли на задний план, после сообщения Дагона о том, что среди раненных была найдена, и сама Риса, получив заверение что она выживет, Лавузье приказал ее под конвоем доставить во дворец.
Ее привезли без сознания, две дюжины охраны и пять лекарей были приставленные к ней, обязанные быть с ней постоянно днем, но лишь один, доверенный оставался воле нее и ночью. Агрон не спешил ее беспокоить, получая доносы о том, что она не ранена, а всего лишь одолена глубоким сном из-за крепкой усталости, он ждал пару дней, которых было достаточно, чтобы сделать громкие заявления обвинив в случившимся внешних врагов, последователей бывшего Прайма. Однако секретное расследование доказало, что это произошло по вине Азазеля, что привело Агрона в бешенство, но к счастью, во время этого приступа никто не пострадал, нужны были лишь ответы, которые могла дать только Риса. За этими ответами и поспешил прийти Лавузье в своей супруге, после того, как в городе силой был удержан и восстановлен порядок, а сам градоправитель получил весть о том, что его супруга начала приходить в себя. Демон спускался в сопровождении охраны по длиной лестнице в покои, которые были назначены для его неблаговерной, убежавшей в первую брачную ночь, оставив лишь записку, которую он все это время держал возле самого сердца. Подземная комната была переоборудована из камеры в покои для Рисы, с удобствами и комфортом, в помещении не было сырости, как и противного запаха, только одна тяжелая дверь, у которой вахту держали охранники аэри, тиграны сюда не допускались. Видя своего правителя, солдат открыл дверь правителю, который оставил охрану, следовавшую с ним за дверью, войдя в сами покои, у Агрона сжалось сердце от вида любимой женщины, которая продолжала умышленно или случайно, но продолжать боль демону. Время было вечернее, потому на вахте возле Рисы оставался один лекарь, он был из аэри, поскольку тигранам демон не доверял. Лавузье стал посреди комнаты, когда за ним закрылись двери и, глядя в глаза Рисы он обратился к лекарю, - «Я хочу знать о положении ее дел», - на что он получил спокойный и уверенный ответ собрата, - «Ваша супруга еще слишком слаба, наблюдается временный сбой рефлексов, но оно обусловлено изнеможённостью организма. Сказывается переутомление…», - хотел дальше продолжить аэери, но Агрон его перебил, - «Оставь нас». Прошло несколько мгновений и Лавузье стоял перед кроватью Рисы, они остались одни, по крайней мере в комнате, нависла пауза, молчание было прервано тяжелым вздохом, после чего он начал говорить, - «Не прошло и суток, после нашего с тобой венчания, не успела наступить первая брачная ночь, а ты уже сбежала, снова, опять», - с упреком начал Лавузье. «Да еще куда, к Азазелю?!», - старался как можно тише Агрон, что бы охрана за дверью ничего не услышала. «Твоя выходка чуть не лишила нас того, что мы смогли одержать этот город, да что там город?! – В пекло Маршару! Если я для тебя ничего не значу, и на себя ты готова руки наложить, о ребенке подумай». Справляясь с приступом гнева и стараясь сохранить ровное дыхание, Лавузье сел рядом с кроватью, - «Скажи, что мне делать, чтобы обезопасить тебя от тебя же самой, ноги переломать? Держать здесь как пленницу? Любовь моя, боль моя, если ты так себя не ценишь, придется тебе столкнуться с моей заботой».

Отредактировано Агрон (05.01.2018 06:40)

Агрон пытался собрать все осколки происходящего воедино, балансируя между желанием пришибить супругу за ее безрассудные поступки, которые могли подорвать абсолютно все, что ему было так дорого, с одной стороны. И желанием просто слиться с ней в долгом страстном поцелуе, оставив все и всех за этими дверями, которые сейчас были захлопнутыми и закрытыми на засовы изнутри, с другой стороны. Но демон заставлял держать себя в железной хватке, что он и делал последние дни с того момента, когда ему сообщили, что Риса найдена без сознания возле разрушенного храма. Какое жгучее желание его начало тогда одолевать увидеть ее, свою любимую, но демон не хотел идти на поводу эмоций, этот порок был в нем слишком очевидным и Риса раньше, еще до перезаключения брачного контракта, достаточно умело пользовалась этой его слабостью. Однако же, Лавузье ограничился заверениями жриц о стабильности ее состояния, и не стал даже навещать ее, чтобы быть рядом, хотя и очень хотел, однако же, эмоции – это чувства, и одни начинали сменяться другими, когда он вспоминал как она его бросила на кануне их первой брачной ночи, что было ужасным оскорблением. Аэри по своей природе были собственниками, относились к подобным вещам, которые касались их собственности весьма предвзято и многоликая это знала, она все время это знала и все равно продолжала балансировать между Азом и Агроном, вредя обоим, играя свою роль, богиня тем самым приближала неизбежное. Неизбежностью в этом деле было столкновение между двумя братьями, вопрос оставался лишь в том, - «Когда?», остальное было мелочью, да и каких масштабов подлость должна была стать между двумя аэри, державшими в своих руках достаточную толику власти, если они начнут делить женщину, быть может, убийства родственников? – Нет, это слишком мелкий ход. Угрозы, шантаж или запугивание, похищения, - это все было классикой политики между этими тварями. Но вот взорвать храм, довести любимую женщину до обморочного состояния, за то, что она, по-видимому, отказалась играть по нужному сюжету Азазеля, клятва уничтожить Агрона и все что ему так дорого, было решительным и бесповоротным шагом со стороны исчезнувшего аэри. Тем более, что уничтожить малакая можно было лишь одним способом, к которому он был уязвим наиболее всего, и его двойник это знал – навредить его супруге, похитить ее, и даже не затрагивая последнюю, а всего лишь убить их ребенка в зародыше и все, больше ничего не делать. Из-за такого положения дел, Агрон только сейчас начал понимать, смотря на бледную жену, которая тяжело дыша, пыталась закончить начатые фразы, не желая казаться слабой перед аэри, насколько он уязвим перед внешней угрозой потерять ее.
Однако последняя фраза о том, что сейчас говорит в демоне, спровоцировала приступ гнева, неожиданный рывок и ладонь обхватила шею жены, - «Эмоции?!», - в гневе произнес Лавузье. «Защитить тебя саму от собственной глупости, это ты называешь эмоциями, когда ты начинаешь подвергать опасности саму себя и все, что мне так дорого в тебе?», - Агрон начал сжимать пальцы, обхватывающие горло Рисы, но в нужный момент остановил свой порыв и резко отпустил женщину из-под своей хватки. Внутри демона поднялась буря, вызванная самонадеянностью богини, которая так легкомысленно смогла принять роковые решения и чуть не погибла из-за собственной глупости. Если бы взгляд имел силы воздействия на объекты, Риса бы вжалась сейчас в постель и не смогла бы сделать даже вздоха, настолько сильно аэри «сверлил» ее сейчас своими горящими глазами, - «Может быть ты забыла, так я напомню – ты подписала контракт, этот чертов брачный контракт, где обязывалась не причинять мне вреда», - аэри поднялся со стула, который стоял у кровати, - «Но не успела ты дождаться наступления ночи, как сразу решила бросится к Азу?», - с этими словами демон сжатым кулаком ударил по стене, оставив небольшой след на камне, после такого удара, он вновь рухнул на стул, что стоял у самой кровати богини. «Ты однажды заметила, что мои пункты весьма расплывчаты и неоднозначны, так вот доводя саму себя до такого положения, что ты еле дышишь и поступаешь безответственно, покидая меня, ты как нельзя сильнее наносишь мне боль и вред. Я в праве защищать тебя саму от твоей безответственности и глупости, которые чуть не убили тебя. Я в праве действовать согласна договору, который был заключен между нами и это моя обязанность, и если это значит, что ты будешь находиться здесь под постоянным присмотром, охранной и моим вниманием, привыкай к такой мысли, ибо другого тебя не ждет, пока ты не облагоразумишь свой нрав». Все это звучало как приговор, сильно вопиющий, но приговор, поскольку Агрон понимал, что Риса сразу кинулась к Азазелю, но тот ее отверг, поскольку она отказалась играть по его правилам, и эта ошибка чуть не стоила ей жизни, очевидным был и тот факт, что теперь уже богиня безразлична двойнику. И если ее нужно будет убрать с общей арены только ради того, чтобы свергнуть и уничтожить Агрона, он пойдет на это, а последний не имел права так сильно рисковать. «И никаких фокусов», - Лавузье скинул одеяло, накрывающее тело жены, после чего решил обыскать ее, помня прекрасно, что к ее телу вообще никто не имеет права прикасаться, кроме него самого, а значит некоторые сюрпризы еще могли быть оставлены ею на потом. Было заметно некоторое сопротивление со стороны супруги, но демон действовал настойчиво и, отчасти, грубо, что не прошло безрезультатно, найдя флаконы с зельями, Агрон поставил их на стол, который стоял неподалеку от кровати. «Что это за зелья и зачем они тебе?», - строго прозвучал вопрос, в котором не было видно и намека для маневра супруги, что бы та попыталась уйти в сторону от ответа.

Лавузье был порабощен обидой на свою супругу, тем самым ужасным чувством, под воздействием которого всегда можно было натворить достаточно глупостей, что бы потом сожалеть о содеянном, но он старался не действовать по отношению к беспомощной слишком уж жестко. По крайней мере, в своих собственных глазах, аэри сейчас видел себя пострадавшей стороной, да и сделать что-нибудь такое, что могло бы сравниться сейчас с поступком Рисы двух недельной давности он не мог. Ответ его супруги был похож на скороговорку, который давался ей настолько легко, будто бы издеваясь над демоном, она описывала все свойства жидкостей, наполнявших емкости, совершенно упустив ту самую деталь, что Лавузье хотел не так услышать, что это за эликсиры, как зачем они понадобились в таком количестве. Женщина, лежавшая перед своим судьей, была слаба, еще находилась под воздействием лекарств, которые обладали сильный успокаивающим эффектом, как заверял доктор из народа Лавузье, сыворотка, применяемая в малых дозах не способна навредить плоду, но при использовании, оно будет погружать пациентку в расслабленное состояние, в котором она не сможет сопротивляться лечению и пытаться убежать. Последнего Агрон, хоть и никому не признавался, но сейчас боялся больше всего, потому и старался пойти на отчаянные шаги, хоть и искал сам повод обойти свои приговоры, но поведение супруги к тому не располагало. Демон не собирался становиться врагом своей жене, отнимать у нее власть или заточать ее в подземелье за то, что она снова отправилась спасать его жизнь, как та постоянно твердила, после очередного исчезновения в бесконечные прошлые случаи. Желанием графа было сейчас куда большим, чем могло показаться многоликой на первый взгляд, - это безопасность, прежде всего ее и будущего младенца, которого, как уже знал Агрон, будут стараться убить еще до рождения, и даже подозревал, что такие попытки уже имели свое место во время ее отсутствия. «Измениться…», - повторил аэри, будто бы он был глубоко погружен в свои мысли и происходящим мало интересовался, но все же нет, он сейчас обдумывал как донести до своей любимой всю патовую обстановку, в которой та оказалась. «Все эти эликсиры я заберу на личное хранение, пока ты окончательно не станешь на ноги, тебе еще предстоит некоторое время отдыхать, пока твои силы не восстановятся», - на самом же деле, возвращать он их не собирался, но напротив, не являясь опытным алхимиком, он хотел с точностью исследовать их качества и свойства, понимая, что из-за ослабшего состояния, Риса могла и перепутать, а учитывая ее манер отвечать, что и случилось с ответом о другом финале, нужна была помощь алхимиков в Маршаре. «Что касается изменений, перевоплощений и превращений», - Агрон собирался предупредить любимую женщину, чтобы в попытке возможного отчаяния, она не ухудшила свое положение, в чем бы себя никогда потом не простила, - «Тебе придется отказаться от навязчивой мысли превращаться в других существ и представительниц иных рас, ты не аэри и не способна самостоятельно выдержать всю ту нагрузку, которая сейчас находиться на твоих плечах», - под словом о нагрузке, демон имел в виду, прежде всего даже не свое семейное положение с ней, которое сейчас рисковало обернуться для его супруги заточением, как то могло показаться ей со стороны. Демон говорил о ребенке, который был здоров, по заверению врача и довольно таки полноценно начинал развиваться, принося естественные изменения в организм женщины, - «Плод начинает зарождаться, готовя твой организм, твое тело, как фундамент, для своего развития, что несет ряд изменений в тебе самой. Я предупреждаю тебя о дальнейшей опасности для жизни нашего младенца, во время твоих перевоплощений, поскольку твои свойства могут пагубно сказаться на нем, ты придется оставаться в период всей дальнейшей беременности в своем нынешнем облике». Этот разговор, теперь уже самому Лавузье напоминал судебное заседание, где он то и дело, переходил от одного иска против богини к другому, одобряя все ходатайства, вынося один приговор за другим в пользу обвиняющих сторон. «Врач рекомендовал сделать аборт, пока ты была бес сознания, чтобы лишить тебя такой тяжелой участи – находиться в одном облике, но я боюсь, что ты можешь нанести вред младенцу до его появления». Агрон нежно провел рукой по щеке Риы, что бы хоть немного успокоить ее подобным жестом, но все же решил продолжить, не оставляя от нее никаких тайн, как это обычно любила делать она, - «Часть твоей силы в теле забирает осколок, который всячески начал сопротивляться зарождению новой жизни, как потенциальной угрозе источнику своего питания. Другая часть, не менее слабая, уходит на поддержку и развитие младенца, который будет забирать основной их запас, пока развитие не достигнет того уровня, когда осколок увидит в младенце полноценную жизнь и полностью переключиться на него, тогда и только тогда тебе станет немного легче, уже под конец беременности». Демон потянулся к небольшому мешочку, который лежал на тумбе и начал аккуратно, как некую драгоценность или хрупкий экспонат, укладывать в него все зелья, для дальнейшего изучения, продолжая доводить к своей супруге всю опасность той ситуации, в которой та очутилась, хотя и сама того е понимала. «Некоторые шпионы донесли до меня сведения, что тебя ищут убить, никому не нужна женщина, способная выносить ребенка Лавузье, это часть политики Алой Империи, невольно участницей которой ты уже стала. Если до тебя доберутся и узнают, какими свойствами обладает будущий ребенок, тебя закуют в цепи и тогда ты узнаешь, что значит быть в настоящем заточении аэри, где моя забота покажется тебе самым блаженным местом на земле», - аэри тяжело вздохнул, понимая, что его супруга все равно не способна оценить, в какой опасности находиться сама и их будущий малыш, потому решил подвести итог всему сказанному выше, - «Прости, мое проклятие, но пока что нет других мест, где ты была бы в безопасности, а если и есть, то у тебя не хватит сил до них добраться. Потому тебе придется оставаться здесь, под присмотром доктора». Вердикт был оглашен, и лишь последнее пожелание многоликой, которого он ожидал, мог хоть как-то изменить условия ее пребывания, но не отменить его мысли в целом.

Рано или поздно, их отношения, кровавой богини и графа из империи должны были дойти до точки кипения. Подобно капле за каплей, с каждой выходкой то одного, то другой из сторон, чаша наполнялась, не суля им двоим ничего хорошего в один прекрасный и далекий момент, но он должен был наступить для них когда-нибудь потом. Так всегда поступают, когда не задумываются о том, что отношения всегда дадут плод от того, что было посеяно, удержано и взращено, принеся собою плоды, в тридцать, семьдесят и сто крат, о таких вещах мало задумываются, когда поступают вероломно по отношению друг ко другу и не важно, сколько и представитель какой расы живет на земле, - природа, в большинстве своем, у всех схожа. Алчность, жадность, страсть и ненависть, гордость и надменность присуща большинству, если не поголовно всем, из представителей любой расы. Здесь не было большой разницы – эльфы, спарды, тиграны или аэри, все они были творцами своего счастья, собственного и от их решений, какими близкими друзьями или заклятыми врагами себя окружить и зависело то будущее, на которое каждый себя обрекал сам. Прошлое всегда было насыщенно моментами, о которых лучше было и не вспоминать вовсе, но от себя ведь не скроешься, не сбежишь, потому оно постоянно, словно злой рок, преследует и время от времени воспроизводит в памяти те случаи, которых никогда бы не хотелось вспоминать. И чем дольше проживало существо, - сто, пятьсот или тысячу лет, тем больший багаж таких неудач тянулся за ним, погружая, порой, и в безумие. Всегда был вариант напрочь забыть, алхимические достижения Сайрона оказывались довольно успешными в изучении, чтобы сделать глоток-второй и принятая жидкость могла выжечь под ноль все воспоминания и память. Казалось бы, выход даже был найден из такого порочного круговорота, вот только кто хотел становиться тенью себя самого, потеряться между прошлым и будущем, застряв в настоящем? Ведь все ошибаются, когда стараются достичь нечто важного в своей жизни, идут, спотыкаются, даже падают, но подымаются и делают следующий шаг. Агрон и Шарисия тоже прошли довольно долгий путь в этом мире, потому, смотря сейчас друг на друга, одаривая пренебрежительными взглядами, каждый из них имел немалый опыт, чтобы быть правым и слова, сказанные каждой из сторон заслуживали уважения и внимания. Однако между ними прошлое завязало достаточно узлов из недоговорок и загадок, что бы при таких динамично развивающихся отношениях все так же обходить забытые темы стороной и делать вид, будто бы ничего не случилось, все было прекрасно и ничего не произошло.
Слова Шарисии, быть может, которая сама того не понимая, прозвучали как гром среди ясного неба для ее супруга. Демон, стоя неподалеку от дверей из комнаты и смотрящий на свою суженную уже через плечо, явно собирался покидать Рису, все же понимая, что ей нужен отдых, однако слова, которые он услышал, не только заставили его вновь повернуться к богине, но еще и сделать несколько шагов, которые разделяли его от кровати. Все это время его взгляд был направлен прямо ей в глаза, каждый сделанный шаг был медленным и, будто, делавший эти движения вдруг потерялся сам в себе, осталась лишь пустота, глаза пустые, движения отрешенные, и огромный шок, из-за которого он почти свалился на стул, все так же смотря на многоликую, теперь уже наблюдающую за ним. «Что значит «В подобном положении?», - шипя, будто бы змей, который готовился сделать выпад на врага, несущего угрозу рептилии, спросил Агрон, с трудом повторяя ее фразу, которая молотом ударила по ушам, смешивая мысли и мешая сосредоточиться. «Отвечай, живо!», - произнес угрожающим тономаэри, будто бы за непокорность собеседницу могла ожидать расправа, но потом осекся и сразу спокойным тоном продолжил, - «Хотя нет, тише, мое проклятие, боль ты моя, лучше помолчи, твоему искусству увиливать от ответов мог бы позавидовать любой император, не волнуйся и не думай о плохом». Граф поднес указательный палец к лицу Рисы, нежно гладя им губы жены кончиком, указывая на жест молчания, - «теперь пришло время проверить обманула ты меня или говорила правду», - последняя фраза была сказана о зельях, которые сейчас были в его походной сумке, перекинутой через плечо. Теперь уже не указательным пальцем, а всей крепкой ладонью он начал сдавливать щеки Шарисии, постепенно увеличивая давление что бы та послушно открыла рот. От столь резкого и неожиданного жеста, женщина и не сообразила сразу что он собирается сделать, но очевидным был факт, что аэри был опасен в таком потрясенном состоянии, даже тогда, когда его кровная подпись стояла на брачном контракте. Когда щеки были сдавлены, а рот открытым, небольшая доза зелья была влита в него, после чего последовало запоздалое сопротивление супруги, неся собой возмущение и протест против такого вот обращения с собой, но Агрон силой, которой он сейчас превосходил ее, удерживал супругу у подушки, на кровати. Дождавшись того самого момента, когда Риса начала успокаиваться, демон отнял от нее руку, которой держал ее железной хваткой и теперь уже задал ей вопрос, на который, не выпив зелья правды, его супруга никогда не дала бы вразумительный ответ, - «А теперь говори, была ли ты уже беременна, если да, то от кого, и что случилось с плодом?», - три вопроса и взгляд, будто бы стремящийся увидеть ответы заранее в глазах любимой. Мысли окончательно перемешались в голове графа, поскольку вариантов, которые он допускал, было настолько много, что он перестал их перебирать, а просто приготовился услышать правду.

Демон смотрел на свою супругу, такую слабую, изнурением прикованную к кровати, истощением лишенную сил, усталостью загнанную в тупик, как вроде хищник, которого пытались обуздать все, переманивая на свою сторону, кому только это в голову взбредет. Вместе с тем, стоило отдать ей должное, она была сильной женщиной, и судьба ее научила немалому, заставив пройти через многое, она с огромной болью выдавливала из себя фразы, слова в которых отдавали ей беспомощностью перед прошлым и страхом перед будущим. Лавузье не хотел бы оказаться на ее месте, ведь разница между этими двоими Лавузье была лишь в том, что все построенные планы из прошлого довели ее к паре перекресткам судьбы, на которых она свернула не в ту сторону, постепенно разрушая свою партию и обрекая ее на вот такой исход, когда все усилия становятся тщетными. Агрон ни за что не хотел бы вот так оказаться вдали от своего дома, родного края, в чужой стране, с абсолютно другими существами, да еще и прикованным к постели слабостью, находясь в темнице, а именно в ней и были устроены нынешние покои богини. Да еще и перед Рисой, которая могла бы подобным образом содержа его под стражей, проводить подобного рода допросы, копая его прошлое, да еще и таким методом, напаивая его зельями, разумеется, что и за его спиной было не мало промахов перед своей женой, и поменялись бы они только местами сейчас, женщина могла бы устроить ему не менее потрясающий вынос мозгов. Но каждый занял свою роль в этом спектакле, и, пока не опуститься занавес, нужно выдержать всю обстановку до конца, хотя бы самому аэри, что бы в следующем акте ему не досталась роком судьбы подобное место в декорациях, которое сейчас занимала многоликая. Стоит заметить, что владыке экватора сейчас тоже пришлось не сладко и до триумфа откровения собеседницы его отнюдь не приближали, да и как можно себя чувствовать хорошо, когда открытая тайна прошлого рисковала подкосить его сознание, если он откажется ее принять делом далеко ушедших дней, которую следует там и оставить, даже не вспоминать. Правитель Маршары продолжал сидеть на стуле, скрестив руки на груди, глаза были прищуренными, а дыхание глубоким, которым он старался сбить все подступающие волны гнева и злости. Мужчина вдруг почувствовал себя обворованным, будто во время пребывания во сне, из его дома вынесли самые дорогие драгоценности, не ограничиваясь даже тем, воры решили разбить все то, что не смогли унести, оставляя хозяина поместья абсолютно нищим. Выходит, из слов Рисы, она уже была беременной, в те далекие времена, когда они с гнусным двойником делили ее поровну, плетя в разуме интриги и скрытые планы перетянуть женщину в свою постель как можно на дольше, будто состязаясь, однако Агрону удалось перейти черту, как оказалось, Рисе тоже оказалось это по зубам. Выражение на лице, говорило о суровости и жестокости тех мыслей, которые сейчас вихрем пролетали в разуме демона, применяя титанические усилия, чтобы держать себя в руках.
«В далеком прошлом, которое я сейчас вспоминаю, как сон, порою даже сомневаюсь, что это происходило с нами всеми», - начал говорить теперь свое слово демон, которое было твердым и было слышно, что напряжение его голоса находилось на пределе от взрыва, всего лишь в одном шаге. «Каждый заботился о своих страстях и старался остаться в выигрыше друг перед другом, чтобы урвать кусок по больше, ты, Аз и я. У нас были собственные планы и у каждого лишь свои богатства, которыми мы не собирались делиться абсолютно ни с кем», - руки графа начинали немного трястись. «И каждый из нас решал проблемы, сам по себе, не ставя друг друга в известность, любыми и правильными, на наш взгляд методами», - дрожь в голосе, которая проскользнула у Агрона, заставила его сделать небольшую паузу, теперь он оперся локтями о колени, наклонившись ближе к Рисе. «Но убить ребенка, по настоятельству тварей, которые и ногтя твоего не стоят, - это уже не твоя проблема», - с раздражением продолжал Лавузье, - «Когда речь идет о моем, то что мое собственное, никто не смеет поступать так подло, никто!», - последнее слово было подтверждено резкой пощёчиной, которой он в порыве гнева наградил супругу. «Это не был твой ребенок, слышишь? – это был наш, а ты ничего и не сказала, решив, что можешь сама распоряжаться моим наследием, которым была награжденной от меня», - аэри, по своей природе был собственником, и как оказалось, дело с его имуществом решили без него, даже не спросив совета. «Я мог бы измениться, дай ты мне только шанс, ребенок не стал бы бастардом, у меня не рождаются бастарды, от меня произойдут лишь великие творцы истории и владыки, если бы ты только сказала и пришла ко мне, но ты не захотела, но ты решила по-другому, по-своему», - демон протер ладонями лицо, все же этот разговор его изрядно вымотал и вникать в подробности он дальше не собирался, оставалось только подвести итог. «И так, что же мы имеем на эту секунду? – В прошлом ты уже была в подобном положении, примечательно, из-за меня же, но решив поступить эгоистично и вероломно, ты избавилась от проблем и ответственности, чтобы не быть привязанной ко мне больше, чем хотелось. Ты решила собственными силами избавиться от моего наследия, укрыв дело от меня», - сейчас голос супруга был холодным, жестким и решительным. «Позже, ты одумалась, понимая, что твоим щитом и мечом могу быть только я, от чего и пришла ко мне, что бы мы с тобой вдвоем смогли строить империю, которая простоит века. Я же сразу тебя принял в свою постель, давая тебе понять, что ты мне не безразлична. Дальше вроде бы все то и хорошо – перезаключили брачный контракт, решили начать все заново, но нет, тебе нужно было все испортить, тебе, как по зову крови, буйной и необузданной, нужно все портить. Первая брачная ночь и что? – ты вновь сбежала, при этом еще и с просьбой не искать, забыть и отпустить. Я даже догадываюсь, что при первой же возможности, ты побежала к Азазелю на поклон, показать, как его план, предложенный тебе вдруг взял и сработал», - что примечательно, Агрон никогда не называл своего двойника полным именем, считая его отростком и неполноценным существом. Сейчас же прозвучало полное имя, как принятие его своим полноценным соперником и опасностью себе самому и всему, чем демон сейчас владел, его жена с будущим ребенком не были исключением. «Ты снова поступила эгоистично и вероломно, чем могла все повторить. Что же, моя дорогая, насильно я милым тебе не буду, не любишь если – я возражать не стану, каждый сам делает выбор для себя в этой истории, но у нас есть заключенный брачный контракт, в котором одно из твои трех требований, цитирую «Не дай истории повториться заново», сама же всячески пытаешься ее повторить. Я не знаю, что тебе может взбрести в голову и под влияние каких существ или духов ты способна попасть, которые тебе вновь нашепчут маразм, и ты поведешься на их поводу, как шлюха, пойдя к тому, кто красивее говорит, кто лучше поет, кто больше платит, совершенно забывая, что ты носишь дитя под сердцем и фамилию Лавузье», - Агрон моментами переходил на низкий тон в голосе, что свидетельствовало о демону в его разуме, способного пробудиться в  любой момент, способного графа утратить контроль над собой. Аэри потянулся вперед к лежащей супруге и одарил ее затяжным и долгим поцелуем в губы, после чего немного отклоняясь, сказал, - «Этими губами, ты прошепчешь имя нашего с тобой малыша, когда он появится на свет». После этого, он одарил поцелуем ее шею, плечи, от которых перешел к паре оставленных засосов на грудях, и теперь уже поднялся в полный рост над кроватью, на которой лежала беспомощная супруга, - «А этой грудью, ты вскормишь младенца, и он будет великим, и никто не причинит ему зла, даже ты, мое проклятие. Из-за твоей глупости, в которой ты даже не раскаялась, твое требование из брачного контракта обязывает меня обезопасить нашего малыша, даже от тебя самой. Ты не выйдешь из этих покоев до тех пор, пока я на этом месте не возьму новорожденного, живого младенца, нашего с тобой ребенка в свои руки сразу после его появления. До этого часа ты будешь ограниченна в свободе передвижения, даже здесь, в этих покоях», - Лавузье подошел к одной из стен, где висели наручники, кандалы и цепи разной толщины и длины, взяв не самые тяжелые, с фиксаторами для рук он подошел к кровати и с силой схватил сначала одну руку Шарисии, защелкнул на запасти металлический браслет, который цепью был соединён с другим. После чего другой браслет демон защелкнул у изголовья Рисы на металлическом окончании кровати, возле подушки, вторую руку он тоже зафиксировал, пользуясь ее беспомощностью и слабостью, последняя была вызвана, в большей степени не той пере утомлённостью, которую своей супруге навязывал демон из-за ее положения, но она была спровоцирована небольшой примесью безвкусного порошка, который ей по небольшим дозам подмешивали в еду, естественно, что сама она этого не знала. «Это тебе мой свадебный подарок», - сказал Лавузье, снова садясь на стул, лишь дальше отодвинувшись, чтобы видеть всю Рису, прикованную руками к кровати, хотя длинна цепей и позволяла ей дотягиваться до груди, но никак не до живота и ниже, в целях безопасности младенца. «Прими это, как заботу о себе самой, поверь, так тебе будет проще переждать это время», - Лавузье понимал, что теперь только пристальные досмотри врачей аэри и круглосуточные дежурства возле многоликой способны удержать ее от того, что бы история не повторилась.

С тех самых пор, как прошли эти две недели одиночества, очередного без Рисы, наместник Маршары кое-чему научился. Сейчас, слушая каждая слово и те чувства, которые в них были вложены, демон вспоминал самого себя, как он провел ту ночь, их первую настоящую брачную ночь один. Усталость всех проблем, которые пришлось решать, была неимоверная, и одним единственным утешением согревала лишь мысль, что эту ночь он проведет с любимой, но та, видимо, все решила сделать по-своему. Та боль от прочтения записки еще поддерживалась очередными ранами, которые она всегда безжалостно наносила, даже сейчас, в ее голосе звучали вопли от обиды и одержимости демоном. Но тогда богиня смогла спокойно себе позволить написать эти слова и оставить супруга один на один в городе, который стоял на пороге гражданской войны, где население нужно было понимать, чтобы удерживать порядок, где нужно было командные решения, а он остался один, только лишь со своими приближенными аэри, которых по природе своего существования всегда призирали. Было сложно адаптироваться к управлению этим муравейником, но та пустота, которой его наградила богиня предала ему решительности, и он смог переступить через боль, направляя всю силу воли в решение проблем, массы проблем. Стоит признать, что в это короткое время Лавузье изменился, пустыня Савурри сильно отличалась от Экватора, и в демоне столкнулись два качества, - эмоции, которыми он был постоянно движем до этого времени, заслугой которых оставались за его спиной уйма ошибок и убитых. И холодный расчет, разум и ответственность, коих в нем всегда было гораздо меньше в отношении перед чувствами, но эти две недели было достаточной огненной печью, чтобы переплавить его натуру и изменить соотношение качеств в пользу последних. Таким образом были замечена разница в поступках и решениях демона, которые стали взвешенными и последовательными, Лавузье выстраивал всему происходящему длинную цепочку логики и первопричин, чтобы следовать заданному направлению до последнего звена, не отвлекаясь на спонтанные или стихийные вспышки чувств. В его поведении тоже стали быть заметны существенные изменения, если раньше, он только чувствовал где находиться Шарисия, даже необоснованно фактами, он бросал все на свете, лишь бы по скорее добраться до нее и быть рядом с ней. Агрона не интересовали дела, политика, богатство, как таковые, все это о н использовал лишь бы найти и знать где находится Риса. То сейчас, узнав от соглядатаев, что его супругу нашли у руин Храма, абсолютно без сознания, в предсмертном состоянии, побудило лишь отдать приказ, что ее нужно было охранять, выделить место в, уже бывшей, камере, и поместить туда под надсмотром доктора из своего народа. Сейчас для аэри взрыв комплекса сыграл непредвиденную ситуацию, которая могла разорвать всю цепь прилагаемых усилий, потраченных на этот город, что могло стать угрозой краха и разрушений всей системы. И только спустя два-три дня, после того, как проблемы были улажены, и обстановка в городе была возвращена хоть и в шаткую, но все же в стабильность, Лавузье выделил этот вечер, чтобы посетить проснувшуюся супругу. Их прошлые отношения помнят еще то время, когда ее генерал стоял по правую руку от трона в этом дворце, и он всегда подчинялся ей, подозревая, что тиграны лишь кратковременная афера для многоликой, а сейчас богиня лежала прикованная к кровати и его усилиями находилась, фактически, на вынужденном допросе. Сейчас Шарисия была порабощена истерикой и возмущена этой новой клеткой и все же зелье обязывало ее говорить правду, пусть и на повышенном тоне, пусть задыхаясь от эмоций, но правду, ту, что нужна была Лавузье.
Упреки и возмущения многоликой еще не были закончены, когда аэри поднялся со стула с высокой спинкой, что стоял у кровати, и совершенно не выражая ни малейших эмоций, направился к той самой стене, на которой еще весели некоторые цепи, занесенные слугами специально заранее, чтобы предотвратить возможный побег заключенных, в этом сюжете коей была богиня. Взяв небольшую и не слишком толстую цепь с двумя кандалами по краям, демон так же молча и без выражения чувств снов направился к кровати. Схватил Шарисию за правую ступню и надел на нее кандалы, а второй край защелкнул на краю кровати так, чтобы женщина не могла подняться и сильно оторвать ногу от постели. «Раз уж разговор набирает обороты и накал эмоций переходит допустимые границы, этот жест ради моей безопасности, что бы ты на лягнулась ногой по мне», - спокойным голосом произнес Агрон и снова занял свое место у кровати на своем стуле. После чего он снова выставил на тумбу все зелья, которые еще совсем недавно забрал себе, и продолжил разговор, - «Я тебя услышал, но вся разница между нами сейчас, что я не пил зелья гласа Теоны и не обязан отвечать на ряд твоих претензий, впрочем, если тебе мешают наши, я хочу подчеркнуть, обоюдные косяки, быть постоянно рядом со мной, быть полностью моей», - супруг показал рукой на флакончики, - «здесь достаточно снадобий, что бы заставить тебя потерять память и влюбиться в меня без памяти, если думаешь, что я не переступлю эту линию, то просто осмотрись и пойми, что ты ее уже переступила, когда в очередной раз кинула меня десять дней назад». Агрон, как для подтверждения своей угрозы взял флакон с зельем, «что бы забыть», как ему сказала его жена и открыл пробку, слегка принюхиваясь к запаху, слегка откашлялся, - «И да, что касается твоего побега, мне нужно знать где ты бродила, с кем встречалась, что натворила, что говорила, почему вернулась, кто виноват в взрыве храма, каким образом в этом замешан Азазель и где это отребье теперь находиться?», - как скороговоркой проговорил демон, спокойно и размеренно, будто эти вопросы задавал уже с десяток раз, но они просто крутились в его голове. Что-то он знал сам, о чем-то догадывался, пытаясь выстроить логику происходящему, но все же были в этой истории пустые пробелы, которые могла заполнить только Риса, которая сама была на месте катастрофы и непосредственно принимала, наверняка в этом участие.

Лавузье был доволен последними ответами своей любимой собеседницы, более, нежели всеми предыдущими. За последние недели, с тех пор когда связь была разорвана между двумя братьями, последний начал осознавать все прелести жизни независимой, самостоятельной, о которой так долго мечтал и желал, это все подарила ему Риса. Сейчас, слушая историю которой, было ясно, что Азазель принял свое решение и сделал на шахматной доске первый ход, вместо того, чтобы сдать партию, развернуться и уйти молча, проявив уважение к оппоненту, злобный двойник решил остаться и бросить вызов. Алая Империя видела много жестокости проявленную своими детьми, обитателями глубин, и воистину не было ничего ужаснее, чем видеть, как два демона делят и борются за то единое, что каждый привык считать своим, на примере многоликой это было наглядно видно. Однако же, были положения и по хуже, когда разговор затрагивал угрозы и шантаж обеих сторон, но вся опасность и проблема Азазеля заключалась в том, что он не прибегал не к первому маневру, ни ко второму, если решался уничтожить, то оставалось только два варианта. Первый заключался в том, что жертве стоило смириться со своим положением и вечно бояться, ожидая с какой стороны аэри нанесет следующий удар, в таком случае ни побег, ни смена внешности, ни попытки задобрить не имели успеха, если аэри поставил на существе метку смерти и определил ее уничтожить, то это нужно было исполнить. Второй вариант был интереснее и насыщенным на возможные действия, а суть его заключалась в том, чтобы из жертвы превратиться в охотника, то есть опередить своего убийцу и нанести удар первым, при ближайшей возможности. Признаться, честно, Агрон давно мечтал и сам уничтожить своего родственника, но, как говорят, подходящего момента не подворачивалось, однако, теперь все можно было свалить на самозащиту, но защита обязывала жертву лишь обезвредить противника и не более, не нанеся ему сокрушительного вреда, а демон решил пойти дальше, сейчас, когда появилась возможность. Тем более, что вызов был брошен и шаг сделан – взрыв храма в Маршаре, плевок в сторону Агрона, но и Риса отказалась идти за Азом, а значит и ей стоило опасаться возможных последствий. Слова супруги об Азе почти заставили забыть демона о том, что она сказала чуть раньше, древний культ тигранов, который должен был стать некой опорой для женщины. Но все нужно было разобрать по порядку, ведь теперь, Агрон понимал, что для того, чтобы уничтожить Азазеля – ему необходимо совсем немного времени, ресурсы были, разработанный план был, оставалась лишь одна уловка, как бы ловушка, в которую Аз должен был попасться в Алой Империи и тогда как раз он и потеряет все, что имеет.
Демон поднялся, и осторожно подошел к изголовью кровати, на которой все так же продолжала лежать его любимая, затем осторожным движением, он снял с одного запястья металлический браслет, - «Я не могу тебе ответить на этот вопрос, потому что ты для меня никогда не была экспериментом или обычной биомассой, над которой можно было поставить ряд опытов и с научным интересом наблюдать над результатами, не путай меня с Азазелем», - после этих слов демон скинул цепь и с другой руки, теперь многоликая могла расслабить обе конечности. «Я не пил зелья правды, но тоже не лишен качества говорит правду. Сказать кем ты для меня стала после той ночи? Моим проклятием, потому что именно ты с тех пор поддерживаешь баланс во мне между двумя моими обликами. Моей судьбой, потому что я сам привязал себя к твоей жизни новым брачным контрактом и не оставил тебе вариантов, заставлять себя ревновать к другим. Моей одержимостью, поскольку никто не способен в этом мире принести мне удовольствие такой силы, которыми одариваешь меня ты по ночам», - теперь Лавузье скинул цепи со ступни, из-за чего сделал Рису полностью свободной, хотя бы в личных возможностях передвигаться, однако она все еще оставалась в этой подземной палате, так что свобода передвижения в таком случае было понятием относительным. «Теперь мне стал ясным твой пункт из брачного контракта, и я тебе еще раз обещаю – история не повторится, более того, ты выдержала некоторую проверку, и я обещаю, что не стану посягать на твою свободу передвижений, привязывая тебя к самому себе», - таким образом Агрон скинул цепи не только с ее тела, но и в отношениях, которые закостенели между ними уже очень давно. По крайней мере он постарался применит маневр, стараясь внести в их нынешние отношения то качество, которое привлекало многоликую в отношениях с его двойником, - «Отныне ты вольна передвигаться и находиться там, где сочтешь нужным для себя, абсолютно без подобных притязаний на то с моей стороны, это я тебе обещаю, а об Азазеле и не думай, я сам возьму вопрос о нем на свое внимание, как бы то ни было прежде, но теперь он представляет существенную угрозу и я не могу ее больше игнорировать», - Агрон ничего не хотел говорить больше, провоцируя пустые дискуссии по этому вопросу, но напротив, решил отвести внимание в разговоре, переведя тему на другой вопрос. «В Алой империи существует множество культов, их множество и они включают в себя достаточное количество жертвоприношений, безоговорочных подчинений божествам, оргий и убийств, что ты смогла разузнать об этом древнем культе и какая польза нам от него может быть в дальнейшем?».

Разговор супруги начинал забавлять демона еще больше, признаться честно его никогда не привлекали различного рода культы, которые, как уже и было замечено в разговоре, в Алой Империи было пруд пруди. Но вот только нечто изменилось между Рисой и Агроном, они сами изменились и как бы каждая из сторон этого не отрицали, но факт оставался очевидным. Все же, если раньше Лавузье мог днями не покидать борделей, или наслаждаться отдыхом в своих владениях, беспечно проводить время лишь на время забывая о распутных заведениях, чтобы заняться управлением владений, а это для него было из рода игры, в которую он нырял с головой, то сейчас обстановка изменилась. Ситуация была радикально другой и как бы требовала от демона максимального участия в решении проблем города, такие вещи как борьба с нищетой, контрабанда, преступность, даже диверсии, отходили все разом на задний план перед задачей удерживать шаткое равновесие между религией в Маршаре и новыми жителями аэри, потому как друг другу они могли противоречить, ведь тиграны прекрасно помнили под чьим рабством они находились все это долгое время. Теперь же перед ним стояла задача не из простых – попытки воссоединить две культуры в одном городе, где костью затвердели старые традиции, подвергались постоянным помехам, хотя некоторые маневры в политике города, пока что не было многоликой, помогли ему лучше понять природу и тонкость строение этого общества. Вот только взрыв храма и вправду был ощутимым шагом назад, ведь по сути, Агрон воздерживался от идеи революционных внедрений в городе, быть может из-за страха, или же из-за неуверенности, но все же он помнил, что его проступки могут спровоцировать войну или беспорядки. Его идеи были скорее эволюционными, реформаторскими, что заставляло его действовать моментами жестко, но в большей степени учтиво, как бы считаясь с понятиями местного населения, при этом сам демон хоть и считал тигранов отбросами, но понимал, что из свалки хлама столицу в один день не построить. Идея культа была инновационной, могла в подобном случае дать глоток свежего воздуха для новых решительных шагов, которые вели к успеху всей компании или же, опять-таки, стать причиной краха всей системы в этом городе.   Так что мысль о культах для аэри не была чужой, учитывая хотя бы даже природу их существования в его владениях, она была скорее нежелательной. «Адепты культа способны владеть магией?», - задумчиво произнес Агрон, - «неожиданный поворот, я то думал, что за годы рабства эти существа с звериными мордами утратили всю свою ценность и перестали быть опасными». Сейчас Лавузье был простым в общении с Рисой, говорил прямо и без подвохов, - «Магия – это дар жизни, святыня бытия. Богини древности бросили жемчужину перед свиньями в тот миг, когда решили наделить этих животных тигранов, ее начатками». Всей природе аэри было присуще пренебрежение к другим расам, лично Лавузье считал так же, только лишь ставя во внимание родство своей природы с темными эльфами Эларии, но и то, схожесть последних с его собратьями была призрачной и отдаленной. «Этот культ должен стать нашим», - почти торжественно произнес аэри, - «Я не оговорился, именно нашим, поскольку твои поступки порой способны уничтожать города и храмы взрывать, такой горячей и непредсказуемой импульсивности нужен противовес холодного и здравого разуме в моем лице. В противном случае ты сможешь все разрушить своими же руками, без посторонней помощи, но нам нужно держаться вместе и действовать сообща». В словах аэри смешались чувства сарказма с издевкой и делового тона с расчетом, - «И да, к слову тебя поили по моему распоряжению сильными успокоительными, для того, чтобы уберечь нервную систему от сильных стрессов, побочные эффекты могут выражаться в заторможенности рефлексов и слабости по всем мышцам тела, не исключается так же головокружение, тошнота, отсутствие аппетита, головная боль и навязчивая идея завладеть всем миром, но какой я тебя помню по твоей молодости, то тебе не привыкать». Спустя мгновение, граф поборол в себе навязчивое желание продолжать издеваться над своей супругой, поскольку та и без того была неуравновешенной, потому продолжил дальше по делу, - «Мы смогли убедить этих животных в Маршаре, что ты являешься богиней, той самой чье противостояние своей сестре породило часть мира, со всеми его богатством и прелестью. Теперь же на горизонте вырисовывается древний культ этих зверюшек, а ведь и вправду у судьбы есть юмор, ведь все всегда течет нам в руки, когда наступает время, остается лишь подойти и взять свое. Я сам встречусь с этим тиграном, окажу ему достойный прием, если все пройдет как я задумал – у нас появится зависимая фигура, которая, с нашей помощью, станет будущей главой этого культа и поможет нам покорить эту пустошь. Нужно будет лишь раздобыть пару капель его крови, и он навсегда станет твоей марионеткой, я знаю толк в таких делах», - самодовольная улыбка расплылась по лицу графа, ведь не каждый день перед ним открывалась подобная перспектива. «Если наш зверек откажется, я заставлю его действовать в наших интересах, так или иначе он будет играть по нашим правилам, за ним останется лишь выбор, по своей воле он будет служить нам, как будущий глава культа, или я его заставлю это сделать, но этого котяру я смогу прижать за хвост», - Агрон смотрел с ухмылкой на супругу, а в голове у него уже метались идеи, каким образом он сможет провести предстоящею встречу так, чтобы остаться в выигрыше.

Риса была полностью в центре внимания демона, как и всегда, стоило заметить, ее эмоции, поведение, движения, жесты – за всем этим сейчас следил граф, на которого она возложила бремя управления этим городом. Теперь же демон должен был составить что-то вроде краткого отчета за все происшествия, за все события и дела, которые происходили с того самого вечера, когда в их первую брачную ночь он остался один, с ее стороны это выглядело для него, как небольшая издевка, но ведь все самое интересное не ограничивалось лишь тем вечером. Что стоило начать рассказывать женщине, которая развязывает войны и порабощает страны оставаясь всегда в тени, выводя на свет свои тени, с которых потом спрашивает подобные отчеты, провоцирует военные действия, внедрения новых культов и религий, а после исчезает и теперь она хотела бы знать, что произошло, пока что ее не было, легкая ирония и вправду. Особенно интересным показалось предостережение об интересах, на которое он не мог не отреагировать, - «интерес вынужденный, хотя и можно к ним привыкнуть, но не больше. Мне пришлось изучить не мало в этих существах, чтобы не потерять этот город». И это было правдой, менталитет этих существ заставлял демона изучить не только страхи тигранов, но и их историю, культуру и суть религии, особенности быта, игнорировать что-либо было чревато последствиями и, отнюдь, не самыми позитивными, особенно когда он оставался один. Вопрос о том, что происходило, граф и вправду счел забавным, потому и решил ответить в своей привычной манере, - «С тех пор, как ты исчезла, моя жизнь потеряла смысл. Я находился в глубоких размышлениях о сущности бытия, во время чего у меня постепенно начал пропадать аппетит к женщинам, особенно если учитывать тот факт, что кроме самок тигранов здесь нет больше ничего, чем можно было наслаждаться, а как они способны царапаться своими коготками, когда неудержимый момент наслаждения к ним подходит, это просто кошмар. Потом я начал терять аппетит к еде, учитывая ту гадость, которую они привыкли здесь называть культурной едой, уж лучше я уйду в храм и буду там монахом. Так я и сделал, оставив пост управителя своей доверенной Иштар, я подался в храм, где день и ночь проводил в молениях за мир во всем мире, при чем делал это так постоянно и непритворно, что, как видишь, боги не выдержали такой искренности и решили разнести храм в щепки, только лишь бы больше не слышать меня. И что в итоге? – моя вера потеряна, смысла жизни нет, а семья разрушена». Насмешливая улыбка взяла свое на лице аэри, ведь признаться честно, подобная история понравилась даже ему самому, в каком-нибудь страшном сне, это даже можно было представить, что так происходило все на самом деле, а узнав бы это кто из Алой, сразу бы подумал, что их правитель испортился, поломался из-за смены климата, а то и вовсе разума лишился. Но сейчас это положение дел Агрона не пугало, он уселся в стуле с высокой спинкой, что стоял у кровати супруги, закинув ногу на ногу, после чего продолжил, - «После того, как я окончательно надоел богам своими молитвами, они решили отдать тебя обратно мне, лишь бы только я замолчал со своими молитвами к ним, после чего я, как верный муж, и день и ночь, забыв о городе, управлении пустыней, забыв какой сейчас день и день ли вообще, сидел покорно у твоих ног и ждал того светлого момента, когда же ты очнешься, пробудясь от сна, но эти несколько дней ты лежала в полном безмолвии, выкрикивая лишь иногда имя Азазеля, будто бы первая брачная ночь у тебя была с ним, а не со мной, хотя и со мной то ее так и не было, как я сейчас припоминаю, но да это мелочи, кто же сейчас на такие глупости обращает внимание, не так ли?».
Монолог продолжался не долго, все говорилось на одном дыхании демона, а взгляд изредка менялся, будто бы был направлен в пустоту. Могло даже показаться, что Лавузье рассказывая подобные глупости, смотрел на самого себя со стороны в тех событиях, что происходили с ним за все прошедшие дни, о чем-то даже вспоминать не хотелось, и забыть было бы самым потрясающим даром. Улыбка постепенно ушла с его лица, недолгая пауза, после которой демон слегка изменился в лице, казалось, что даже немного побледнел. «Первым делом», - уже более серьезно начал говорить Агрон, - «позаботился о стабильных доходах в казну города, война не война, если нет серебра в кармане. Поручил одному из подручных аэри захватить бордели в городе, заставив эти заведения работать на казну Маршары, в черте города сейчас строиться еще один, который будет совмещать игорный дом и публичное заведение. Взял под контроль казны пару приютов, весьма проблемных, как многие говорят, там отпрыски – отбросы общества, но не безнадежные, некоторых из них я тренирую, как шпионов, но только некоторых. Большинство детишек должны отрабатывать уборщиками и прислуживать в публичных домах, чтобы проявить свою благодарность заботе со стороны казны города и его управителя. В будущем они будут научены извращениям, каких этот город не знал прежде, после чего станут основным персоналом обслуживания в этих заведениях. На самом деле дохода и от одних и от других гораздо больше, чем затрат, что позволило расширит штат Храма, в итоге я отправил миссионеров по окружным городам проповедовать о возвещать благую весть, что мы никакие не поработители, а наоборот – освободители, и что гораздо лучше нам подчиниться, а не воевать. Провел встречу с местным королем карманников, разрешил ему заниматься привычными делами, но во всем осведомлять меня, взяв с него обязательства, что он сможет прозондировать почву, особенно если в будущем падет Ашар, преступный мир не будет оказывать сопротивления нашим войскам и их вторжению, но напротив, даже посодействует. Я отправил в Вейтрал дипмиссию с подарками, предложив им выгодные условия торговли, а именно – лицензию на добычу ископаемых в течении трех лет в самой Алой империи, или помощь выхода на черные рынки перекупщиков и контрабандистов из Экватора, если они не станут вмешиваться в защиту Савурри, а в нужный момент поддержит наемниками и ударит с тыла по империи, Савурри не потянет два фронта. Я дал возможность Вейтралу сосуществовать в мире на договорных условиях, если они откажут, я уже приказал в Империи аэри приготовить отряд диверсантов, которые будут пытаться повергнуть союзников нашего врага в хаос, и им будет не до меня, а после мы займемся и ими, выжигая у них пески под ногами. А еще я отправил некоторый тайный отряд в свой дом, они должны будут привезти вскоре груз сюда, это будет тебе мой брачный подарок, какой именно – скоро узнаешь». Агрон говорил о специальных солдатах, которых выбирали его подопечные Дагон и Велиасар, что бы тайно похитить и вывезти Азазеля обратно в Маршару, где и должны были закончиться его дни жизни, так определил Агроил Лавузье, граф Алой Империи.

Агрон понимал игру слов по своей природе и сарказм не был для него чуждой формой общения, такая черта в разговорах часто помогала сводить напряжение на «нет», таким приемом он никогда не пренебрегал в важных деловых беседах, понимая всю важность цены сказанного слова или допущенной ухмылки. Граф был циником, даже в постели с собственной супругой он готов был пойти на то, что бы исполнить роль, удобную на тот момент ему или ей – разницы не было особой. Главным вопросом для него оставался не на что стоит пойти ради достижения своей цели, цена успеха его интересовала всегда мало, вопрос всегда стоял лишь в том стоит ли игра свеч, результат и цель, которых нужно было достигнуть любыми методами. Управляя Маршарой это недолгое время, демон тоже не стал пренебрегать идеями истинной политики аэри, сплотив возле себя команду из двух-трех доверенных лиц, он пошел на все, что бы в казну поступали доходы, и ему не было совестно за те методы, которые понадобилось применить. Вот и сейчас Лавузье  смотрел на свою супругу, но сам в глубине души, оценивал возможность провала той миссии, на которую он отправил своих подопечных, о которой он никого не посвящал в подробности, и для многоликой, ее верный супруг тоже не собирался делать исключения. Мало ли, что по плану, через неделю-полторы с этого самого момента в покрове ночи, в город должен прибыть обратно конвой с ценным грузом в сколоченном ящике,  сколоченным из крепкого дерева, на которое наложены чары, парализующие действия магии. Сейчас нужно было лишь ждать, чтобы не торопить события, Агрон постарался как можно тщательнее просчитать все риски и свести их к минимуму – были наняты убийцы, подкуплены шпионы других семейств империи, вскрытые замки и проломленные двери, даже челюсти для нужных сведений. После взрыва храма, демон был одержим идеей поиска своего близнеца и умалчивает, сколько средств было потрачено, что бы обнаружить следующее местонахождение оппонента, который сейчас стал быть неудобным и для богини. Последняя всегда пыталась защитить обоих братьев от прямого столкновения, порой в буквальном смысле, прикрывая  кого из них самой собой, но сейчас все было иначе, фактически, женщина стала почти, что собственностью Агроила и этого нельзя было упускать. Цель была лишь одна – убить Азазеля, и сделать это на глазах супруги, конечно же, были мысли, что ей это мало понравится, но пусть поплачет, пусть будет обижена. Однако она явно увидит,  как далеко пойдет Агроил в будущем и в настоящем, если посчитает, что кто-нибудь становится преградой между ним и его супругой.
«Ты меня недооцениваешь, впрочем, я давно смирился с таким положением дел», - с легким упреком и ноткой обиды сказал супруг, - «Я знаю о Нейтане достаточно продолжительное время, что бы поддерживать с ним общение на расстоянии – магия, агентурные сети и интриги тому способствуют». Чем же Агрон мог склонить этого алхимика на свою сторону? – формулами, редкими, которые можно было достать лишь в Алой империи, но не тайными и важными, что бы этот безумец начал творить великие дела, ведь граф никого не хотел допускать к власти ближе, чем себя самого, оставляя всех позади себя. «И как я уже сказал – Вейтрал не вмешается в поддержку империи Саввури. Прайм мертв, его недалекий отпрыск пока что не в состоянии быть лидером империи, что с каждым днем сильнее погружает их знать  меж усобицы, эта пустыня начинает трещать по швам, потерянная Маршара и пророки миссионеры, которых я отправил по окрестностям, тому способствуют».  Слова об аресте прям, прорезали слух Лавузье, насколько точно и прямо было сказано это слово, которого он так хотел избегать в ее понимании, стараясь оградить от таких выводов, пока что, видимо, безуспешно. «Ты не под арестом, мой пристальный исполненный заботой надзор за тобой не стоит называть так громко, я забочусь о тебе, я люблю тебя, нравится тебе это или нет. Но знаю, что нравится, знаю, что ты сама этого хочешь, просто боишься отдаться полностью в мои руки, остерегаешься, будто бы я злодей и погублю тебя. По меркам аэри, я для тебя уже звезду с неба достал, ведь что для моих подопечных стоит удержание этого города, который стоит окруженный песком и пустошью? – ад, мои твари не приспособлены к пустыне, но они подчиняются мне, а ты говоришь, что ты под арестом. Расслабься моя прелесть и получай удовольствие то, какое я способен тебе подарить и поверь, тебе понравится». Сделав небольшую паузу, понимая, что женщина, учитывая ее развращенный нрав, не совсем может понять, о чем говорит аэри, решил ответить на ею поставленный вопрос, - «Ты можешь, есть, что угодно и кого угодно». Последнее окончание демон сделал неспроста, решив слегка приоткрыть завесу тайны, как на конечных стадиях проходит беременность у женщин аэри, но не стал вдаваться в подробности, чтобы не разочаровать возможными последствиями беременности.
Агрон встал со стула, направившись к двери, слегка приоткрыв ее, дал приказ одному из стерегущих дверь, отправить прислугу на кухни и дать команду принести еды для супруги правителя. Вернувшись обратно к кровати, лишь сказал, - «Еду скоро принесут, ты пока что слаба, что бы подниматься так долго по ступеням, мы на самом нижнем уровне подземелий, тебе так будет безопаснее».

Агрон долгое время посвятил, что бы изучить выходки своей нынешней супруги, теряя ее регулярно, время от времени, он предпринимал старания к тому, что бы сейчас у нее не было и шанса, даже возможности снова убежать. Оставалось прождать еще пару тройку дней, что бы пролилась истина на некоторые события, после чего женщина сама поймет, что бежать ей некуда, она угодила в клетку, которую Агрон очень давно готовил для нее. Шарисия всегда была самодовольна и думала, что остается в тени, подталкивая других к роковым шагам и поступкам, демон знал это и с удовольствием ей в этом подыгрывал, подпитывая тем самым всегда ее самодовольство и надменность, коими не мог не восхищаться. Но вот произошел необратимый поворот событий, она сама угодила в капкан, не заметив того, что постепенно начала играть по правилам Лавузье и это давало возможность Агрону тихо торжествовать в своем коварном сердце. Это напоминало игру в множеством вариантов ходов, и аэри всегда понимали, что для вовлечения оппонента в азарт с головой, нужно всегда сделать шаг назад. Постараться создать иллюзию своей сладости, быть может, даже, несостоятельности, что бы тяга к победе и власти, скорому выигрышу и получению приза накрыла игрока по ту сторону с головой. Это демон умел, Шарисия столкнулась не предсказуемым, страстным Агроном, которого знала довольно таки хорошо и, в том было ее преимущество, после ее недавнего решения, оставаться доступной для двух братьев Лавузье.  Женщина  кинула вызов самой природе аэри, после чего Агрон длительное время все подстраивал, продумывал и решал сделать таким образом, чтобы все дошло до этих положений. Демон сыграл на природе многоликой, ее слабостях и талантах, умело выстраивая картинку, используя ее достоинства и пороки, как пазлы, и ему это удалось, и это было правдой, правдой аэри, которой он видел свою картину, и вот честно – она была прекрасной. Многоликой было некуда бежать, своей войной с осаждающими отрядами тигранов, Лавузье получил доступ к трону этого города, что было ключом ко всей остальной империи, прошедшей ночью, после которой у женщины под сердцем начинала зарождаться и формироваться новая жизнь, он навсегда отвернул от нее своего двойника-близнеца. Азазель никогда не примет ее больше, даже не постыдиться убить при удобном варианте, после того, как понял, что его дорогая Риса теперь принадлежит Агрону. Новый брачный контракт сделал ее целью, пусть она сама того не знала, а может и догадывалась, но не было для нее секретом, что Агроил всегда был завидным женихом для многих семейств из Алой империи. И только сам факт, что она его жена, сделал ее целью для нового витка интриг и заговоров против нее ряда демонесс, и только нахождение под защитой и тенью крыла супруга могло уберечь ее от вечных и обреченных скитаний. Это была сыгранная партия, но далеко не законченная игра, ведь аэри продолжал проверять свою любимую супругу на прочность, пытаясь довести ее до предела, но, не переходя границ, за которыми она может сломаться и потерять тягу к жизни. Отдельно забавным было смотреть, как Риса, подобно загнанной мыши старается найти хоть малейшую зацепку для выхода и побега, что бы обнаружить ту самую соломинку для своего спасения, совершенно отказываясь осознать, что она теперь навсегда привязана к демону. А камера, цепи и ее нагота были лишь методами Агроила донести до нее этот неопровержимый факт, и чем скорее она это запомнит, тем быстрее они смогут двигаться дальше, в одном ритме, в одном дыхании.
«Чего уставились? Проваливайте, пока я собственными руками не раздавил ваши глаза!», - Проворчал Лавузье, понимая, что нагота его супруги привлекала взгляд не только его глаз. Двое тигранов умчались в дверной проем так быстро, как только могли, что бы не испытывать судьбу и не проверять, правда ли демон мог исполнить свою угрозу.
Аэри поставил поднос с едой на стол, который находился в углу комнаты. Судя по царапинам и небольшим трещинам, его поверхность служила для инструментов пыток скорее, чем для размещения обедов, хотя этого никто не знал, кроме самого аэри. После чего знаком руки пригласил свою супругу откушать угощений, - «присаживайтесь, госпожа, тебе нужны силы, любовь моя, беременность будет забирать множество сил у твоего организма, я не хочу, чтобы ты умерла от истощения», - заботливым и нежным голосом мужа говорил демон. «А поскольку, самый сильный в этом мире ребенок, то наш будет сильнее всех новорожденных до него и после», - подобной фразой, супруг дал понять, что все-таки слушает свою жену и соглашается с ней в достаточной мере, ведь женщинам, как он знал, очень важно, что бы были всегда свободные уши рядом. «У меня нет жен, ни одной кроме тебя, я не приемник многоженства, как в подобных местах заведено. Да и то, с такой супругой, после ее исчезновения с оставленной запиской в первую брачную ночь станешь скорее или поэтом нытиком и постоянным странником, или монахом в кельи, давшим пустые обеты», - с ноткой укора сказал Лавузье, давая понять, что ее проступки не забываются так легко ее супругом. Демон снова жестом руки пригласил супругу пообедать.

Чем была эта беседа для демона по сути своей? – Интригой, и ничего особенного, каких-нибудь кардинальных перемен или результатов от нее получить надежды не было, но желание всегда оставалось. Кроме того, основные механизмы по переменам в обществе этой пустынной земли он начал еще с побега ненаглядной, сейчас же уже начинали всходить ростки плодов, но все это сейчас оставалось на поверхности, в Маршаре. Здесь же, в глубинах подземелий дворца происходила лишь некоторая корректировка положений для будущих успехов, по крайней мере, Агрон вцепился за эти не долгие дни в трон железной хваткой, что бы удержать положение дел на плаву и достигнуть порядка. И вот, сидя в подобной гостиной комнате, он вместо заслуженного «спасибо» должен был терпеть насмешки и прежнюю игру Шарисии, которая продолжала показывать всем своим поведением игру, игру слов, жестов, поведения. Особенно успешным ударом по его голове стала фраза о двух отцах одного ребенка, возможно, на первые доли секунд, такой спокойный тон смог даже оглушить демона. Аэри никогда не были сторонниками порядочных отношений, мораль для них оставалась лишь способом манипуляции среди представителей низших рас, а таковыми были все, кроме тех немногих, избранных самими чудовищами. Коей и была эта женщина для Лавузье, но и напоминать об этом ей слишком часто он не собирался, поскольку она и без того чувствовала себя самодовольно и вызывающе. Благо хоть был запущен некоторый механизм, в котором принимали участие ряд лиц, и даже организаций, что бы исправить эту ошибку истории.
«Не всегда вспоминают, но о них помнят те, кто смог приручить их и поверь, именно это дает им возможность существовать в безопасности, жить, если так будет угодно сказать. Тем более что я честен с  тобой, как никогда раньше». Тон голоса был такой наигранный, будто бы аэри упрекал свою супругу, мол, и так готов империю к ногам бросить, а та еще и капризы свои показывает, вплоть до того, что начинает торговаться. Да и дерзости у его любимой не поубавилось, что даже в чем-то и возбуждало аэри, но он собирался преподать еще некоторый урок многоликой, а для наглядности примера приготовил для нее небольшой спектакль, как в театре.
«Любимая, это называется дерзость…», - Агрон одним рывком поднялся со стула и перевернул разнос с едой со стола, тем самым держа направление к дверям, лишь за пару шагов к ним остановился. «Когда ты сначала просишь хлеба, а подозреваешь меня, что я камни тебе подаю!», - вырвалось возмущение из-за ее слов. На самом же деле она не перешла никаких границ, которые раньше были для нее позволены в этом разговоре, вот только Агрон всячески пытался ей объяснить, что в дальнейшем такая вольготность к нему уже будет лишней, в крайнем же случае будут страдать невиновные. «Не я тебя покинул накануне первой нашей ночи, растворившись в никуда, оставив лишь записку и не для того я держу этот город железной хваткой, что бы появившись, вдруг неоткуда, ты усомнилась в моей надежности!». Агрон решил действовать методом кнута и пряника, и сам, перегибая палку, но и многоликой он не хотел этого позволить в будущем, по крайней мере, испытывать к нему пустые подозрение и недоверие. «Впрочем», - успокоившись после глубокого вздоха, Агрон вновь расплылся в хитрой улыбке, - «Не совсем у тебя и получилось надежно замести следы в ночь своего отбытия».
Лавузье стукнул пару раз по дверям, подав договоренный заранее знак и через несколько минут в камеру двое охранников аэри привели тиграна, избитого и замученного. По виду несчастного можно было понять, что его длительное время пытали и содержали без еды, не все зубы остались на месте, что говорило о методах пыток. Но это были детали новой внешности заключённого, самого же тиграна хорошо знала Шарисия, ведь именно он помог ей обойти караулы в ту ночь, выведя из города секретными путями, подкупив стражу, а кое-кого и лишив возможности говорить, отправив несчастных к предкам. «Скажи, дорогая, он знаком тебе?», - тигран увидев в камере свою госпожу, попытался вырваться из железной хватки охранников, чем вынудил одного из них нанести сильный удар по руке. «Госпожа! Вы же обещали, меня не тронут, вы спасете и защитите, я не хочу возвращаться к ним, помогите!», - тигран был в истерике, его железная выдержка была рассыпана, как пепел и развеяна, как песок в пустыне.
«Хм, забавно правда?», - ухмыльнулся демон, в его выражении сочеталась злоба и ненависть к подобным ручным шпионам его супруги. «Наш дорогой гость как раз не ел все эти дни, я думаю, подножный корм всегда оставался классической пищей для животных», - после этих слов два охранника аэри силой наклонили зверя к рассыпай по полу еде заставляя его жевать и проглатывать еду без помощи его лап. «Вот видишь, еда же не отравлена, а ты меня подозревала», - на глазах тиграна читалась мольба о помощи, а его положение не предрекало ему ничего хорошего.  «Поел? Значит, с голоду не умрешь, это не самая страшная смерть, теперь ты, мой дорогой друг свободен и можешь убираться прочь», - Агрон подал команду руками и аэри в легком недоумении исполнили приказ хозяина и отпустили пленника. «Вот только незадача», - демон подошел к лежащему без сил тиграну у рассыпанной еды по полу, при чем делал все это демонстративно, абсолютно не забывая о присутствии его бывшей уже патронши. «Никто из тигранов не смог бы выжить, увидев свою богиню хоть раз обнаженной, а она прекрасна», - аэри схватил крепкой хваткой тиграна за шею и направил его голову в сторону супруги, - «так посмотри на нее, в последний раз!», - после чего резким рывком откинул заключенного в сторону. «Жаль, ты только рассказать об этом никому не сможешь, как она красива», - Лавузье обратился к своим охранникам, - «Вы двое, вырвите ему язык». Только услышав эти слова, тигран постарался приложить усилия и убежать, но один из солдат аэри крепко схватил тиграна и прижал со всей силы к стене, а другой подошел к полке с «инструментами» и взял внушительных размеров щипцы. Сам же Агрон игриво присел на стул у выхода и с интересом наблюдал, как приговор будет приведен в исполнение, следя за реакцией Рисы.

Агрон учился быть дальновидным персонажем той большой игры в политику, мало того, что нужно было разрушить империю изнутри, так ведь этим его планы не ограничивались, а ведь напротив, аппетит приходит во время еды. Так и происходило в случае с Рисой, пока они уже впятером находились в казематах, и не важно, знала она или нет, но происходящие события разворачивались как раз в бывшей камере пыток. Символичное место было выбрано демоном для такого спектакля, и для него нашлась даже своя массовка.  Ведь не двое стражников и полумертвый тигран были ведущими героями картины, но сюжет этому представлению был написан чуть раньше, и в другом месте, именно с тех пор, как господину города сообщили, что благоверная начинает приходить в себя. Особое внимание было выделено роли жертвы, на которую богиня должна была клюнуть и проглотить наживку, да и постановка происходящего должна была спровоцировать в ней некое чувство. Его происхождению трудно было дать определение, быть может, осознание, что она начинает проигрывать, или осознание ее настоящего положение, да и смех только, если на защиту пленника ее побудила чистое чувство вины или жалости, но и этого не исключалось. Но Агрон работал на результат и, сидя на стуле, видя как его супруга, делает первый шаг, стал анализировать ее дальнейшие поступки и поведение, в идеале она должна была загородить собою своего слугу. Поступок мог выглядеть благородно, на первый взгляд, но природу таких шагов он знал, когда в глубине души человека порабощает страх и паника, а на поверхности лишь поступки, которыми тот пытается отвести от своего состояния посторонние глаза. Стоило заметить, что у Шарисии, в отличие от других представительниц женской ипостаси было чем привлечь к себе мужское внимание и упаси кровавая мать, видно было, что заключенный контракт стал для нее не чем иным, как кандалами. Даже цепями, из-за которых та не могла теперь себе позволить повеселиться с теми, кто бы ей приглянулся на первый взгляд, ведь сейчас она предпринимала шаги, которые показывали ее отчаяние.
Прошло немного времени, как она уже сидела на коленях хозяина своего тела и пыталась разыграть свое небольшое представление. Агрон признался про себя, что не подозревал увидеть такой рывок от своей возлюбленной, коим она старалась закрыть на свою панику глаза всех своим телом, а значит сердце ее колотило от беспомощности. Но стоило и здесь отдать ей должное, ведь каким бы безнадёжной не была эта сцена, она, как птица в клетке, которая была пусть и обречена, но постаралась и это положение переиграть на свою пользу, будто бы королева, попавшая в плен, но решившая править даже в этой камере пыток. Но ее движения были столь наиграны, будто то была не госпожа Лавузье, а простая девка из борделя, именно таким поведением, движениями изгиба спины и демонстрации своей груди, соблазняющим взглядом она таки смогла отвлечь на себя внимание двух солдат и пленного. В их плоти начинала кипеть страсть, это всегда было ясно высшим аэри, коим и был Агрон, который чувствовал состояние окружающих существ, даже собратьев, ведь аэри жили всеми этими пороками, дышали ими.
Демон с силой хлопнул многоликую рукой по ягодице, кожаная перчатка лишь усилила эффект, после чего столкнул женщину, как игрушку, которая оказалась не на своем месте. Теперь взгляд демона был прикован к солдатам и пленнику, в глазах читалось негодование и зверская суровость, - «неужели все приходится всегда делать самому?!». Правитель нервозно поднялся и парой стремительных шагов преодолел расстояние от дверей из камеры к стражникам, из рук которых выхватил резким движением щипцы и приказал одному из стражей крепче держать несчастного. Тигран начал брыкаться, ворчать, биться в истерике, но хватка аэри была стальной, другой охранник поспешил к двери, что бы предотвратить побег женщины, ведь какой бы та красивой не была, а своей головой платить за глупость никто не хотел. Тем временем Агрон взей силой, что была ему присуща, разжал замкнутую челюсть зверя, сдавливая ее настолько, что казалось, сейчас она станет рассыпаться  на части. В конце концов, щипцы мертвой хваткой вцепились в орган животного, и демон резким рывком вырвал желаемый орган из пасти несчастного, причем сделал это так точно и быстро, будто бы опыт был у него богатым в таких делах. Тиграна будто бы поразила молния, кровь хлынула из пасти и судороги от боли охватили все его тело, привычная реакция после такой операции. Животное, закрыв глаза, начало медленно сползать по стене, издавая немые стоны, в которых крылось столько мучения и боли, что могло стать плохо лишь только от одной мысли о произошедшем ужасе.
«Почему Я все должен делать один?!», - теперь все внимание было обращено на аэри, которые провинились перед своим хозяином. «Забирайте эту грязь вон и развлекайтесь с ним как хотите, сегодня он ваша игрушка, а завтра идите в бордели, но запомните», - Агрон показал рукой на обнаженную супругу, - «Хоть пальцем, хоть волосок ее тронете когда-нибудь, вам подавление бунта на экваторе покажется сказкой, все поняли?». Вопрос, на самом деле не требовал особого подтверждения. Прошло мгновение и в камере остались снова только Агрон и Риса, а еще другого рода «инструменты», ко всему прочему язык тиграна теперь лежал на столе перед кроватью, как некоторое блюда для перекуса. «И позовите уборщицу, что бы убралась здесь», - последняя реплика, которую господин кинул  вдогонку своим подчиненным, а затем закрыл дверь. «А теперь наступила твоя очередь». Что имел в виду Агрон и какими последствиями могла обернуться эта фраза для Рисы зависело от ее поведения.

Агрон понимал, что его супруга только-только привыкала находиться в таком положении, которое ей было предречено им же самим. Подобная выходка была нежелательной, но не катастрофичной, по крайней мере, они находились в тюрьме и «Гостья» попросту решила развлечь саму себя. Демон понимал это, но одобрения в таком ее поведении не давал, поскольку планка была намеренно завышена в отношениях с нею, что бы приручить или привить ее к себе самому. И все же – это были лишь миниатюрные сцены, в которых и многоликая, и аэри попросту решили продемонстрировать друг перед другом свое мастерство и умения, кои были необходимы одинаково для дальнейшего удерживания города. Ведь пройдет еще совсем немного времени и наступит момент, когда для Шари будет готов ее новобрачный подарок от своего мужа, после чего она сможет принимать полноценное участие в политике и жизни пустынного города, до тех же пор ей придется ограничиваться подобными условиями существования. Но все это будет потом, а сейчас была ничья, во всяком случае, они друг друга дополняли, ведь благодаря хитростям, в свое время, им вместе удалось  покорить этот город, но благодаря подобной грубости аэри и железной хватке, удалось навести порядок на улицах, откинуть осаждающих и удерживать шаткое положение на плаву.
«Они здесь находятся», - нарушив небольшую паузу в разговоре, вновь садясь на стул, начал пояснять аэри, - «не благодаря своим умственным способностям или умению думать. Эти отряды – первоклассные бойцы, которыми я втоптал тигранов, осаждающих наш город. Теперь они совместно с городской стражей патрулируют улицы, охраняют ворота и несут вахту на стенах, но как бы то ни было, а эти булыжники не сильно отличаются задатками интеллекта, что и дает преобладание в них силе, выдержке и похоти. А ты», - Агрон бросил взгляд пронзённый упреком на свою обнаженную избранницу, - «чуть не сыграла на последнем качестве моих низших собратьев, что не делает тебе чести. Что не говори, а эти существа уникальны, они могут находиться в бою дольше остальных рас, отвешивая налево и направо удары, тяжестью в камень. Их выносливость позволяет совершать марш-броски на длительные дистанции, ограниченные скоростью, они измотают своей выносливостью любую жертву. Но вся их нерасторопность пагубно сказывается на объектах «любви», для последних это чревато, чаще всего смертельным исходом».
Агрон задумался, его похвала своих преданных солдат больше напоминала не разговор, а скорее размышления вслух, как будто бы демон сам про себя взвешивал их достоинства перед недостатками. Попутно пытаясь найти ответ для себя самого, не ошибся ли он, сделав ставку на этих бугаев, особенно после увиденного поведения Рисы, даже нет, увидев их реакцию на ее поведение, вот здесь и возникала пища для мыслей. Ведь если солдаты начнут насиловать и уничтожать подобным образом население, это приведет к бунту, именно по этой самой причине, первым делом Агрон решил вопрос с борделями, как способом удерживать солдат в короткой узде.
«Что касается тебя, моя ненасытная», - все еще отрешённым голосом продолжал аэри, будто бы смотря в пустоту, в которой прелести его любовницы-жены не сильно привлекали, - «Ты будешь оставаться здесь еще некоторое время. Но не сама, я буду приходить к тебе каждую ночь, что бы ты ни заскучала по мне и так до тех пор, пока не приготовиться тебе мой подарок в честь нашего бракосочетания. Скажу лишь, что он будет грандиозным, и вручать тебе я его буду при публике в масштабах всего города, а пока что проходят приготовления, тебе понравится, уверен». Последние слова Агрон произнес с особой ухмылкой, столь наигранной и лукавой, будто бы перед собой он уже видел все происходящее и даже больше, реакцию Рисы. «После этих торжеств, я тебя оставлю, и нам предстоит расстаться не некоторое время. Видишь ли, по местным приданиям говорится, что кое-где в пустыне находятся древние руины в песках эпохи «битвы времен», там находятся остатки истинного Малакая», - о том, что ее там должен находиться артефакт-осколок древней богини, демон умолчал, но это было пока что. «Достав его доспехи и вооружение, Ашар падет при легком веянии ветра пустыни, эти твари суеверны и подобного противника не смогут победить. В тебе же в это время будет взращиваться плод, и тебя будут готовить к появлению нашего ребенка на свет, если тебе только не взбредет в голову снова увильнуть».
Это были планы, в которые пророк посвятил свою богиню и учел ее капризы плоти, с которыми она может быть не до конца и соглашалась, но при таком ее положении согласия ее не было среди обязательных пунктов этого разговора.