Начало
10 Ноктюрнал
Наступила ночь, и зловещий сумрак внутри Ларх’Гатола обретал свою истинную силу в сводчатых залах и обжитых комнатах. Густая темнота была привычной для этого места, но только с наступлением сумерек можно было понять, насколько неестественным и чужим кажется здесь свет и тепло от каминов и факелов.
Большой и гулкий зал, кажущийся бесформенной пещерой, до сих пор хранил затхлый запах уже давным-давно пролитой, остывшей и свернувшейся крови. Тиамаль до сих пор ощущал этот едва уловимый запах, за теплым и приятным ароматом горящих в камине поленьев и готовящейся пищи. Иногда он думал, что ему только лишь кажется, что он ощущает его; в любом случае, аэри старался не думать о том, что произошло здесь больше двух тысяч лет назад, когда Ларх’Гатол пала. Что бы здесь не произошло, это уже случилось, и минувшие два тысячелетия были слишком большим сроком даже для аэри. Зал был погружен в тишину, лишь изредка в камине потрескивал огонь, и что-то неразборчиво и хрипло бормотал во сне Франц, сидящий поодаль за столом и положивший голову на сложенные на столешнице руки.
Погруженный в раздумья Тиамаль, сидящий в старом кресле под широким провалом в потолке, неотрывно смотрел вверх. Этот разлом, образовавшийся уже давно, позволял видеть небо, при этом не давая холодному ветру, бушевавшему на такой высоте, проникать внутрь укрепления. Немигающий взгляд был прикован к мерцающим в вышине холодным искрам, и мысли аэри были далеки от этого места.
Здесь, в течение последних трех дней, среди грубо обработанных голых каменных стен и небольшого количества старинной мебели, привезенной сюда после того, как «Стражи» решили закрепиться в заброшенном древнем оплоте, он ждал возвращения Мастеров. Отправленные в разные страны, чтобы донести волю лидера «Стражей воспоминаний» до сильных мира сего через посредников и агентов, теперь они возвращались в обговоренное ранее место встречи. Прошел почти год с того времени, как Тиамаль видел Урамиэля и Фейтиза в последний раз; время шло своим чередом, и теперь, когда аэри получал тревожные новости с юга и юго-запада материка, их возвращение было бы как нельзя кстати. 
Насколько помнил себя Тиамаль – а память, не смотря на чудовищный возраст, превышающий все допустимые нормы, была на удивления живой – существование «Стражей» всегда было стабильным, а рост их влияния – умеренным, но неотвратимым. Так было и при Вериане, бывшем главе организации, так было и при Тиамале. Семь веков правления дали свои плоды: «Стражи» по-прежнему разрознены, под крыло опытных Мастеров идут глупые и надменные, которые лишь усугубят положение дел и поспособствуют распрям, но главное оставалось неизменным – осколки. Тиамаль знал, что не сможет дать всем своим последователям все то, к чему они стремились. Но некоторые из них уже обрели достаточно силы и опыта, чтобы считаться влиятельными представителями невидимой остальному миру силы, которую возглавлял Тиамаль. Как считал сам аэри, подобная плата за века раздоров, кровопролития и интриг, плетущихся как и среди «Стражей», так и среди других сил, зависимых от влияния организации, была вполне достойной. Пусть будет несколько сильных и умных, чем толпа амбициозных, коварных ублюдков, которые погубят друг друга и всех, до кого дотянутся в слепой погоне за осколками. Тиамаль прошел через это, как прошли и некоторые из его последователей, к которым он присматривался долгое время, прежде чем открыть тайну своего тайного существования среди них.
Сейчас же Тиамаль нутром чувствовал, как очередной плавный и неторопливый виток развития, так свойственный «Стражам», близится к тому моменту, когда росту начинает противодействовать иная сила. Это было неотвратимо в мире, который не знал, что такое гармония, и предвестниками этой силы были смутные и тревожные новости со всех краев материка, где были верные организации агенты, вести о том, что число могущественных артефактов и реликтов становится все больше и больше. За последние полгода Тиамаль получил несколько подобных сообщений наряду с другими, которые явно указывали на подготовленные ловушки, явно или скрыто говорили о предательстве, или же попросту были неинтересны. Тиамаля мало волновали подобные моменты, но куда больше его тревожили подозрения не о том, что где-то кто-то верит в его существование, а о том, что будет с этим миром дальше.
Тиамаль не пошевелился, когда услышал мягкие шаги. Кто-то вошел в зал, и краем глаза он увидел приближающуюся стройную высокую фигуру молодой женщины.
Тиамаль вновь подумал о том, что прошло уже полгода а он все еще не знает, стоит ли досрочно созывать совет Магистров, чтобы обсудить происходящее на континенте. Быть может, другие «Стражи», действующие обособленно на свой страх и риск, знают гораздо больше, чем он?
Тиамаль, слушая приближающиеся шаги Коэль, прикрыл глаза. Он представил, сколько времени займет лишь поиск Магистров, и сколько у них уйдет времени на то, чтобы прибыть к месту встречи для проведения переговоров. Опыт подсказывал Тиамалю, что торопится не следует, однако промедление в столь важном вопросе, не подкрепленным какими-либо фактами, лишь разжигало его тревогу.
- Повелитель, простите, что отвлекаю вас от размышлений…
Тиамаль, открыв глаза, вперил в стоящую перед ним аэри взгляд блеклых глаз. Он уловил, как Коэль подобралась, не выдав своего волнения. Остановившаяся в нескольких метрах от его кресла, она уже смотрела не на него, а под ноги Тиамаля.
- ..Тлалис с дозорной площадки просил передать, что видит группу всадников, движущихся в нашу сторону.
- Урамиэль, - ответил Тиамаль. – Пусть открывают ворота.
Коэль сдержанно кивнула и поспешно отступила прочь. Франц, тяжело приподнявшийся от стола, осовело посмотрел по сторонам, остановив взгляд на кувшине с вином.
- Урамиэль… - сипло проговорил он. – Так, стало быть, нам здесь еще недолго ждать?..
- Возможно. Посмотрим, что ему удалось узнать в Эларии.
- Прости, повелитель, но я устал ждать, - Франц небрежно отставил кувшин в сторону, берясь за кубок. – Твое здоровье.
Тиамаль смотрел, как Франц пьет, думая о том, насколько же он чужд и странен для понимания. В людях он видел нечто родственное расе аэри, но вместе с этим он находил немало отличий.
Урамиэль заявился лишь спустя полчаса, и его появление в зале, где ждал Тиамаль, было достойным представителя народа эльфов. Мастер «Стражей», искусный стрелок и разведчик, Урамиэль вошел в зал быстрым и решительным шагом. Серебряная окантовка его легких черных доспехов пыхнула огнем на свету огня камина, когда он направился к Тиамалю. Одернув черный походный плащ, он с достоинством преклонил колено, опуская голову и протягивая обеими руками Тиамалю запечатанный тубус для хранения писем:
- Великий магистр ордена Хранителей Корда Этир Наргал и владетельный лорд Маркес готовы послужить тебе, повелитель.
- Благодарю, - Тиамаль принял тубус из рук эльфа. – Хорошая работа, Урамиэль. Останься с нами, пока Франц в одиночку не прикончил все вино.
- Да, ступай сюда, приятель, - подал голос Франц. – Выпей с дороги.
Эльф поднялся и сделал шаг назад, глядя на Тиамаля ярко-зелеными глазами:
- Я прибыл Артила, привез немного провианта, воды и вина для запасов Ларх’Гатола.
- Скольких ты привел с собой?
- Четверо стрелков из северных окраин Эларии. Они уже бывали здесь.
Тиамаль коротко кивнул, и Урамиэль уселся в кресло возле стола, за которым заседал Франц. Аэри же вскрыл запечатанный тубус и неторопливо изучил письма и донесения, собранные светлым эльфом за время его разъездов по Эларии, ища взглядом лишь то, что его интересовало больше всего на данный момент.

«И вот снова. Не один осколок, и не два. Целый схрон, древний или свежий… Может ли это нести ответ на мой вопрос?»
Тиамаль вновь перечитал скупые сведения, которые ему удалось найти в одном из донесений, пытаясь понять, что кроется за этим. Действительно ли эта легенда правдива? Или же все это всего лишь готовая ловушка?
Он был на верном пути, хотя и не видел перед собой ровным счетом ничего. В последнее время Тиамаль решил посвятить свое внимание именно этой проблеме, которая становилась все более и более ясной и отчетливой на фоне обычных ни чем не примечательных событий, однако сейчас он не видел способа узнать правду. Магические реликты, которые он собирал столетиями, стали попадаться все чаще, и донесение не могло не растревожить его еще сильнее.
Тиамаль опустил донесения на колени, мрачно исподлобья глядя перед собой и не слыша, как вполголоса переговариваются Франц и Урамиэль. Он плотно сжал губы, наклонив голову так, что его глаза исчезли в густой тени надбровных дуг, на лбу аэри в эти мгновения отчетливо пролегли морщины.
«Что же происходит… Это знамение? То, что теперь осколки начали появляться все чаще и чаще – какие могущественные процессы делают это? Может, это означает грядущие серьезные перемены в равновесии мироздания? Быть может, эти осколки, которые мы находили и находим в последнее время – последние в своем роде? Или же они являются предвестниками еще более щедрого урожая…»
Тиамаль не мог предположить и даже представить, чем может обернуться как и полное исчезновение новых осколков, так и их изобилие. В такие моменты ему ничего не оставалось, кроме как подходить к подобным вещам так, как и подобает лидеру древней организации – сделать все, чтобы осколки отошли «Стражам».
- Ты читал эти донесения, Урамиэль? – спросил он, глядя перед собой.
- Да, повелитель, - отозвался эльф, повернув в сторону Тиамаля голову.
- И что ты можешь сказать насчет легенды о кладе на Тенебре?
- Как мне кажется, это один из тайников «Охотников за душами», повелитель, Тенебра – их вотчина. Но «Охотники» не собирают осколки, а уничтожают… Хотя если этот клад и существует, они наверняка приложили руку к его созданию.
Человек и эльф молчали, равно как и Тиамаль, обдумывающий слова Урамиэля. Сам Тиамаль думал точно так же, но здесь было что-то еще, что-то, что выпадало из общей картины. 
Аэри сомкнул веки и в темноте под ними он представил себе карту материка. Он хорошо знал местность на северо-восточной части Ксероса, и ему не требовалось каждый раз смотреть на карту, перед тем, чтобы скоординировать действия «Стражей».
Сейчас аэри действовал интуитивно, не особо отдавая отчета в том, что действует, по сути, словно бы и не он, а кто-то другой. Он едва заметно улыбнулся, не открывая глаз, поймав себя на этой мысли. Уж он-то знал, что его судьба и судьба тех, кто последовал за ним в погоне за развитием своего собственного «я», ради обретения силы, которая не может и снится королям и царям всего мира, была предопределена уже задолго до того момента, как кто-либо из них мог сказать «мое призвание заключается в ином».
Когда Тиамаль открыл глаза, их немигающий взгляд уставился на Франца:
- Пригласи сюда Коэль, Каму и Велиисара.
Франц словно бы ждал этих слов. Человек шумно и резво поднялся со скамьи и вышел из зала; дождавшись, когда стихнут его шаги, Тиамаль перевел взгляд на Урамиэля:
- Ты прибыл сюда со своими стрелками. Мне нужно, чтобы ты сегодня же утром отправил одного из них в Карал-Белат с письмом, которое он должен передать наместнику.
- Будет сделано, повелитель.
Эльф не задавал вопросов и не отвлекал Тиамаля, понимая, что все, что ему следует знать, тот скажет позже за пределами Ларх’Гатола. Тиамаль же, убрав документы в тубус, терпеливо ждал появления «Стражей», продолжая обдумывать план действий.
Пришло время проверить сказание и узнать, насколько оно правдиво. Даже если осколки и не будут найдены, он развенчает миф об их существовании на островах архипелага. Если же они будут найдены, то он сделает все, чтобы не упустить это сокровище, кому бы оно ни принадлежало.
В зал вернулся Франц, и за ним следовали Коэль, Каму и Велиисар. Каму, невысокий и поджарый даже для пантерса, был идеальным разведчиком; Велиисар, стройный и подтянутый темный эльф с осанкой аристократа был обладателем недюжинного таланта в некромантии. Все, кто собрался здесь в этот час в этом зале старой крепости были доверенными Тиамаля; каждый из них в свое время получил из рук аэри по осколку в знак признательности, даже молоденькая по меркам аэри Коэль, даже короткоживущий человек Франц. Все они молча смотрели на Тиамаля, готовые слушать своего покровителя и бога во плоти, сила которого и власть в их понимании была куда выше и сильнее, чем блеск всех королевских корон и величие всех дворцов.
- Мы отправляемся на Тенебру, - сказал Тиамаль. – У нас будут важные дела в тех холодных и неприветливых краях, где обосновались «Охотники». Ты, Каму, сейчас же отправишься к Ишалемаху с письмом, которое передашь лично в руки нашему верному гриву Малабару.
Каму молча поклонился.
- Ты, Велиисар, отправишься вперед нас, но не на север, а на Мистпик, и предупредишь о том, что на подходе экспедиция «Стражей». Те, кто охраняет башни, должны быть готовы оказать нам любую помощь в случае необходимости.
- Да, повелитель, - некромант чинно поклонился.
- Что до остальных, то нам следует отдохнуть. Выступаем рано утром, путь будет не близким.    
Спустя несколько часов, когда снаружи еще было сумрачно и холодно, Тиамаль, облаченный в свой походный доспех и алый длиннополый плащ с капюшоном, гулко ступая по камням широкого и плохо освещенного коридора, плавно уводящего вниз, спустился к главным воротам. За широким поясом был заткнут кистень и в ножнах покоился кацбальгер; на плече покоился тяжелый алый щит, пальцы правой руки аэри крепко сжимали древко магической алебарды. Внизу его ждали Франц, Коэль и Урамиэль с тремя эльфийскими стрелками. Франц, гордо выпрямив спину, придерживал рукоять взваленного на плечо двуручника; на его красно-белом сюрко, одетого поверх хауберка, красовался черный дракон. Коэль пришлось расстаться с белоснежной блузой, одевшись более теплее и собрав волосы в тугой пучок на макушке.
- И все же, куда мы выдвигаемся? – спросил Урамиэль, и Тиамаль коротко ответил:
- К Клебарелу.
Они выступили из крепости в густом предутреннем сумраке. Их путь лежал через бесплодную каменистую равнину, мимо огромных валунов и глыб, веками вылизываемых промозглым ветром, на северо-восток, к побережью, где располагался знаменитый в этих краях порт наемников и пиратов. Этим холодным утром было тихо и почти безветренно, и Тиамалю чудилось, будто бы весь мир погрузился в эту холодную тишину и мрак под светом почти растаявших звезд.

=> Архипелаг Тенебры, Вечная мерзлота

Что таят в себе древние льды? О чем поет ледяной ветер, нося поземку над заснеженными просторами вдоль океана? Вендиго. Жуткий зверь, монстр, чудовище, олицетворение ожившего зла холода и тайн – тайн, которые не хотят быть раскрытыми. Два с половиной метра роста агрессии, весь облик, излучающий атмосферу чего-то давно умершего, сгоревшего вместе с мечтой и единственной нормальной мыслью о существовании мира и себя самого. Грубый скелет, с натянутой на кости кожей, куски меха, беспорядочно усеивающие морщинистую кожу, острая морда давно переросла в череп, обнажив безразмерно огромные клыки по длине всей верхней челюсти. Он находился не так далеко от берега, но и не так близко, как могло показаться на первый взгляд. Белая пустота вокруг обманчива, туманит взоры, представляя расстояние чем-то совершенно неизведанным и непонятным. Таких как он тут несколько, все рассеяны по острову, как некие стражи льдов, не подпускающие никого так близко, как некоторым бы хотелось. Несмотря на острую приверженность к человеческому мясу, особи на этом острове, почти навечно погрязшие в одиноких, никем не посещаемых снегах, не поскупились бы и другим, например тигранами или эльфами. Тем более эльфы с виду так похожи на людей.
Один из вендиго дремал за неровным обломком льда, обветренным еще пару вечностей назад. Дремота была скорее напускная, чем настоящая, только чтобы беречь силы и стать невидимым для врага. Посторонние звуки в полукилометре заставили «раслабленное» чудовище напрячься и не, открывая глаз, одним слухом следить за передвижением незваных гостей.
Через некоторое время, довольно долгое, неизвестность подкралась совсем близко, заставив вендиго открыть бесцветные глаза навстречу холодному свету и вылезти из своего убежища. С такого расстояния, почти укрытый ледниковой породой, сливающийся с окружающим пейзажем, монстр был незаметен, зато замечал других. Цепкий взгляд хищника оценивал каждую фигуру, двигающуюся по направлению к нему вдоль кромки льда. Гости были примерно в двухсот шагах от зверя и почти поравнялись с ним, когда ветер, до этого стихийно резвящийся на просторах ледяной пустоши, вдруг замедлил свое движение  и целенаправленно понесся к жертвам, окутывая их с ног до головы холодными порывами, гнусно шепча прямо в уши какую-то едва различимую в общем потоке слов чушь. С каждой секундой шепоток усиливался, становился громче, резче, язвительнее, а вендиго наблюдал, терпеливо выжидая нужной минуты.

Опрометчиво.
Прямым воплощением того, страха, на который  лишь мгновением ранее был обречен вендиго, является безысходное, горькое отчаяние, что буквально тянет жилы из души, заставляя разум кидаться в пропасть, с каждым ударом ощущая на себе все больше ссадин и синяков, все больше боли. Такое обращение рождает слепой, направленный одновременно во все и в никуда, гнев, пелена которого еще более бескомпромиссно застилает здравый смысл, так редко возникающий в голове у одичавшего, погрязшего в вечной жажде крови, зверя. Так что, почувствовав страх, он мысленно взревел, когда в голове ослепительной вспышкой взорвались тысячи оборванных по краям образов, куски сгоревших впечатлений, истерзанная, замурованная в клеймо рефлексов память. Это было лишь началом, и вендиго сражался, стойко держа свою позицию среди бушующих снегов. Стихия, заколдованная древней и до сих пор плохо изученной магией монстра, стала набирать обороты, сливаясь с настроением "колдуна." Снежинки превратились в острые кристаллы, вытянулись в стрелы, кружась в смертоносном танце ледяных лезвий, устремились в врагам. Ветер, что вихрями носился по бескрайним просторам, будто взвыл, с еще большим рвением пытаясь содрать с путников одежду, вместе с кожей.
Опрометчиво идти против стихии напролом, легче спрятаться, переждать или... терпеливо обороняться, решая проблемы по мере их поступления. Загвоздка лишь в том, что каждый по-своему понимает значение этого слова и решает быстрее броситься в омут, наугад, а вдруг повезет? Как волны застывают в преддверии бури – а вдруг пройдет мимо? Вендиго же, истерзанный своим собственным, внезапно нахлынувшим на него подсознании, исходил слюной, срываясь на еле слышный рык, по-прежнему стоя как скала среди ледяных обломков, но готовый сделать шаг в сторону в любой момент или в идеально отточенном прыжке кинуться на свою упрямую добычу, вложив в одно единственное движение всю свою первобытную дикость и мощь, так заботливо подкрепленную древней магией.
Сознание вновь завизжало, и наш антагонист, неведомо для себя самого, но ведомо подсознанию, утроил свои усилия, заставив верхний слой льда преодолевать лежащий на нем снег, то и дело подхватываемый ветром, и с хрустом отрываться от заледеневшей земли. Обломки льда смешались с общим потоком снежной пыли и града и кинулись, словно влекомые магнитом, к трем фигурам...

Существо без ушей готово было ликовать, пока через секунду в сознание не протекло жалкое подобие мысли, ее прообраз – такие посещают разум вендиго только при сильных впечатлениях, являя собой всего лишь один паззл, нежели завершенную картинку. Зверь чуть присел, стал прижиматься всем своим огромным телом к снегу, пытаясь побороть усталость, а на самом деле – идя на поводу у оной. Мышцы стали сворачиваться в тугие узлы под кожей, кости тяжелели, разум, до этого так мастерски взбешенный потусторонней магией, засыпал, убаюкиваясь напевами злобного ветра, все также нервно кидающего обломки льда и снега в три, теперь уже разрозненные фигуры. Разрозненные. Отблеск надежды блеснул где-то в темноте разума, на самом дне вязкого озера, злоба вновь зажгла силы, подпитываемая ядовитым страхом. Зверь был раздражен – нервы натянуты, как струны, готовые лопнуть – только бы успеть пустить их в ход, только бы сыграть, хоть разочек. Эта нота могла оказаться последней на нашем концерте, но ради нее стоило бы рискнуть. Вендиго был рожден, чтобы убивать – ему ли думать о риске или отходить в сторону еще на два или три продуманных шага, ему ли упиваться законченностью своей мысли или владеть человеческой логикой? Возможно, когда-то так было, но тот «человек» давно мертв – и тело и дух канули в  небытие, переродились, получив взамен сомнительное долголетие и лимит необузданной силы. Поэтому он просто должен, просто необходимо завершить начатое. Вендиго заскреб когтями по запорошенному льду, ловя в этом движении частички гнева, жалкие угольки, оставшиеся после прошедшей недавно бури, но готовые вспыхнуть в одно мгновение – только бы правильно выбрать струну. Его никто не учил – подсознание само выбрало такой ход, искать спасение в гневе. Наверное, так будет правильнее. Наконец, монстр вытянулся во весь рост, с трудом преодолев накатившую сонливость. Но взгляд был по-прежнему остр, в голове лопались отрывочные мысли, вернее их жалкие пародии о том, как надо действовать. Разум выбрал цель – человек в шлеме и с мечом в руке. Все также скрываясь за вихрями снега, монстр пронзительно засвистел. Ветер учтиво подхватил на свои невидимые крылья внезапный звук, раздробив его на гипнотизирующее многоголосье так, что стало нереально предугадать, откуда идет этот самый звук. Зверь внутренне напрягся, когда пелена снега и свиста вихрем закружилась вокруг одинокой фигуры. Подсознательно он отсчитывал время до того, как звуковая волна ядовитым плющом прорастет в чужом разуме, до того, как сможет сделать прыжок и побежать…

Неожиданность подкралась незаметно, сливаясь с белизной безукоризненно одинокой заснеженной земли, с  ветром, несущим осколки и острые лезвия в спину, и с шумом позёмки, мечущейся на каком-то жалком квадратном километре боя. Вендиго лишь услышал последние два шага, как резко развернулся, переключив внимание на новую цель. Острый взгляд зацепил лишь молниеносное движение рядом, как через мгновение бок пронзила боль, сначала такая далекая из-за холода и прочной кожи, но затем к ней добавилась новая, несмотря на то, что от последнего лезвия, зверь успел увернуться, нырнув в снежную лавину и отскочив назад, где-то на пол метра от появившегося у самого носа противника. Ветер вновь завизжал, обезумел и стал с еще большей яростью отрывать куски льда от земли, бросая их в эльфа в белом одеянии. Хищник чувствовал себя зажатым в капкан, и ненависть его к таким границам лишь подожгла в нем пламя вражды. Те трое небось навострили уши в его сторону, как только он потерял свое преимущество в собственном безмолвии и недвижимом укрытии, и поэтому стоило бы поторопиться – подсознание стало с сознанием заодно. Вендиго заревел как ветер и, замахнувшись огромной лапой ударил по снежному насту, образующему небольшую ледяную скалу, за которой он только недавно прятался. Недавнее укрытие моментально треснуло, а его осколки, невероятно огромные по своей величине, поднялись в воздух и устремились на появившуюся фигуру, полностью отрезав ту от зверя на несколько минут и позволяя ему незаметно исчезнуть в не прекращавшей свое стихийное вращение снежной пыли.
Пока все уляжется, он, пригнувшись к земле, как белый лев, будет нестись по просторам его предков, среди бескрайнего севера, его будет гнать вперед воющий ветер, он сам будет ветром, оставляющим темно-бардовый след на девственной белизне снега.

19 Натюриал (второй летний месяц) 6543 года. Около полудня
В то время, как на безупречный лик неба наползали серые тучи, которых остервенело гнал ледяной ветер, в глухом, забытым богами и путниками до некоторого времени поселении, зажигались огоньки. Их мягкое свечение привлекало прохожих с улицы, заставляло открывать скрипучие, но надежные двери крепких, будто вросших в вечную мерзлоту домов и ступать в теплоту, укрываясь от вездесущего холода. По узким переулкам деревеньки носился ветер, забивая снежной пылью все углы, а затем вновь выметая её оттуда, словно невидимым веником и кидая в застывший воздух. Один из таких вихрей кружился у входа в таверну, порог которой только недавно переступил архимаг. Несколько жителей деревни, проходящие в то время по улице, проводили его недовольным взглядом.
- Еще один, чужестранец! Сколько же их тут! – сквозь завывания ветра раздался грубый мужской голос.
- С Шутниками повидались все что ли? Что их в нашу даль то занесло? Тьфу, только тень на нас насылают, - отозвался другой, больше напоминающий женский. После своих высказываний, оба аборигена, посильнее закутавшись в шкуры, пошагали дальше – каждый по своему делу.
А в таверне, вернее в том небольшом домике, возомнившим о себе славу постоялого двора или чего-то вроде, было довольно оживленно. Несколько деревянных круглых столов были расставлены по залу, в окружении необычной формы скамеек, искусно вырезанных полукругом и украшенных колоритной северной резьбой. Их ножки утопали в мягких коровьих шкурах, раскиданных по полу. В дальнем углу маняще горел камин, подчеркивая уютную атмосферу заведения. Из кухни плыли вкусные запахи, а по залу сновали несколько местных «на побегушках», бесшумно скользя между занятыми столами и раздавая еду с подносов. Одетые в довольно-таки необычную для всего остального мира, но пригодную для самой Тенебры, одежду, напоминающую смесь из шкур и меха, «официанты» и «официантки» были не прочь перекинуться парой слов с завсегдатаями таверны.
К слову, здесь были не только местные – одетые почти также, как и слуги таверны, но и пара-тройка путников, аэри знает как попавших в это место. Один из них напоминал пирата, хоть и сидел сейчас, задумчиво раскуривая трубку и завернувшись в богатые меха, другая походила на представительницу обедневшего дворянства и вероятно прибыла сюда с Терры – одетая со вкусом, но как-то не совсем «по погоде», с небольшой долей украшений, еще несколько сидели около камина, неслышно переговариваясь и разложив на столе какие-то свитки. В заведении кто-то платил серебром, кто-то дорогостоящими шкурками барахольщиков или куниц.

=>Вечная Мерзлота

19 Натюриал 6543 года

Не смотря на небольшое расстояние, разделявшее место первой высадки и поселение, известное как Айрак, им пришлось проболтаться в проливах архипелага еще два дня прежде чем они достигли цели. За это время Тиамаль видел, как экипажи борются с течением и слабым ветром, как они едва не угодили в настоящий шторм, обошедший их стороной. Аэри привык терпеливо ждать, довольствуясь ограниченным пространством, но больше всего его утомляло отсутствие какого-либо дела, которому он мог бы посвятить себя на борту корабля, равно как и пробирающий до костей холод. Неплохим выходом из ситуации и решением обеих проблем была возможность посвятить себя физическим нагрузкам или фехтованию – Франц охотно бы составил ему компанию – но на проклятой посудине было тесно и мало места для полноценных размахов тяжелым двуручным оружием. Говорить даже с другими «Стражами» было не о чем, равно как и опасно – слишком много лишних ушей было на корабле. Эльфы из клана Бесшумной Поступи, верные Урамиэлю, терпеливо ждали, но Каму и его тиграны едва ли не изнывали от непривычного климата, не смотря на меховой покров.
Они двигались очень медленно, борясь с мощными течениями, стремящимися унести их на юго-восток, прочь от цели, и уповая лишь на ветер, который то усиливался, то утихал едва ли не до бриза. Тиамаль, часами стоящий на носовой части палубы, ждал, когда на линии горизонта появятся очертания искомого острова. Глядя вперед, он пытался представить, кого ему нужно искать и какие задавать вопросы, когда они доберутся до Айрака, но каждый раз понимал, что он не в силах это предугадать. Насколько он себя помнил, Тенебра никогда не являлась объектом пристального внимания «Стражей», именно как места, где могут быть скрыты Осколки. Теперь он приплыл сюда, не зная ровным счетом ничего о здешних краях и тех, кто их населяет.
Наконец, поздним утром девятнадцатого числа крик впередсмотрящего огласил палубы двух кораблей и ледяные воды. Матрос не кричал привычное «Земля!» - островов в округе было великое количество – но его крик означал лишь одно - цель в пределах видимости.
Тиамаль смотрел на далекие, мутные огни чужого порта, к которому они приближались. Очертания низких построек и отсвет костров растворялись в легком тумане; куда более отчетливо были видны очертания многочисленных рыболовецких каяк, резво бороздящих спокойные воды неподалеку. Рыбаки, на таком расстоянии в своих парках больше похожие на низкорослых медведей, смотрели на приближающиеся суда без особой опаски. Судя по всему, с пиратами они редко имели дел, хотя даже такие корабли в здешнем море должны были быть им в диковинку.
Они встали на якорь неподалеку от береговой линии, и пока наемники готовили лодки к спуску на воду, Тиамаль задумчиво рассматривал дома и сооружения аборигенов, облепивших крутой берег. Поселение было небольшим, но по местным меркам он мог вполне сойти за приличный портовый город.
- Кому велишь отправиться на берег на этот раз, господин? – спросил Урамиэль.
- Со мной пойдешь ты, Каму и Коэль, - ответил Тиамаль. – Захвати своих стрелков.
Аэри перевел взгляд на стоящего рядом Франца, протянув ему свою алебарду.
- Береги, как свою жизнь. Остаешься за старшего здесь, следи за капитаном.
Франц принял оружие Тиамаля с легким поклоном, и по его лицу аэри догадался, что человек с большой охотой покинул бы борт, чем торчать на нем среди наемников. Сам Тиамаль велел бы сойти на берег всем «Стражам», но за пиратами следовало следить, иначе те могли бы запросто удрать, решив не дожидаться возвращения нанимателя, довольствовавшись и уплаченным еще в Клибареле авансом.
Спустя несколько минут несколько крупных лодок отчалили от бортов фрегатов, вставших на якорь в десятке метров друг от друга. На борту обеих кораблей остались с десяток тигранов под командованием Франца, которые должны были проследить за порядком до тех пор, пока Тиамаль и остальные не вернуться.
Они плыли к поселению, а вокруг них сновали юркие каяки, но никто не окрикивал их, никто ни о чем не спрашивал. Рыбаки смотрели с любопытством, но без опаски. Лодки двигались к берегу в полной тишине.
Они причалили к неким подобиям обледенелых пирсов, заставив потеснится местных, работающих на берегу. Вид чужеземцев не устрашил аборигенов, кроме, разве что, Каму и десятка тигранов, один вид которых заставил бы усомниться любого в каких-либо попытках остановить чужаков. Вокруг были разложены незамысловатые снасти и плетеные корзины, наполненные свежей и не очень рыбой, горели костры, у которых собралось много здешнего народу, и Тиамаль понял, что они прибыли в разгар рабочего дня. Рыболовный промысел был единственным средством существования этих людей в промерзшей стране снега и льда.
Шагая впереди, Тиамаль обернулся назад, следя за тем, чтобы никто из тигранов не мешал аборигенам работать. Следовало держаться непринужденно, и вовсе не стоило наставить против себя местных, не ждавших появления незваных гостей да еще и в таком количестве.
- Оставь нескольких воинов здесь, - сказал Тиамаль, обращаясь к Каму и шагая вперед. Урамиэль и тринадцать его эльфов подтянулись чуть ближе, обступив аэри неплотным кольцом. Погода вновь начинала портиться, поднялся ветер, поднимающий снежную пыль, и небо начинало затягивать серыми тучами. Коэль и Каму шли позади Тиамаля, который почти сразу же молча указал на строение, которое если не было обителью местного управления, то явно было посещаемым.
Оставив снаружи стрелков, Тиамаль и сопровождающие его «Стражи» вошли внутрь помещения. Здесь было тепло и довольно людно, а распространяющиеся по низкому полутемному залу запахи не оставляли сомнений.
«Таверна. Чтож, очень кстати».
С невозмутимым видом Тиамаль сбросил с головы капюшон и прошел вглубь помещения, стаскивая с рук перчатки. «Стражи» заняли стол у дальней стены, неподалеку от камина, как основного источника света и единственного источника тепла в этом заведении.
Урамиэль, закинув ногу на ногу, откинулся на спинку скамьи, озираясь по сторонам. Коэль, опустив капюшон на плечи, тряхнула иссиня-черными волосами, довольно улыбаясь себе под нос и все еще пряча ладони в меховой муфте. Каму явно было не по душе такое место, как это, но в целом, Тиамаль видел, что разделяет чувства своих спутников. Здесь было тепло, по-настоящему, за несколько дней после того, как они покинули материк.
Мысль о том, что он стал ближе к древней легенде и причине, по которой Осколки стали все чаще появляться из глуби времен, взбудоражила его. Тиамаль верил, что в этом краю он сможет если не разгадать древнюю тайну, то стать ближе к ней хотя бы на шаг.

Тиамаль слушал разговор двух охотников чуть склонив голову и прикрыв глаза. «Стражи» сохраняли молчание, издавна зная о том, что аэри выражает тем самым интерес к тому, что происходит.
Тиамаль же думал о том, что Тенебра до сих пор является слабо изученным местом, отчасти из-за своего климата. Единственной причиной посетить эти бесплодные края была лишь призрачная возможность разыскать сокровища, которых, как полагал аэри, здесь было куда больше чем на материке – опять же, как раз потому, что Тенебра была слабо изучена и заселена. О проклятых землях он слышал впервые, и теперь считал нужным запомнить и эти сведения, не имея ни малейшего представления, где, когда и зачем они ему понадобятся. Быть «Стражем» означало не только искать реликвии, бывшие частями истинных божественных сущностей, но и впитывать всю информацию, которая была доступна, равно как и уметь обращаться с ней.
«Нужно искать любую зацепку. Ответ на вопрос таит за собой новые тайны, и это путь, которому нет ни края, ни конца. Кто может знать, где кроется ключ к разгадке, и как не пропустить этот момент, свернув не в ту сторону».
- Признаться, я бы выпил чего-нибудь горячего прежде, чем мы двинемся дальше, - вполголоса сказал Каму.
- Я тоже, - отозвалась Коэль, и Урамиэль с невозмутимым видом поднял руку, призывая молчаливым жестом обслугу.
«Что ж, здешние люди должны что-то знать. Не думал, что на Тенебре есть такие поселения, как Айрак. Должно быть, здесь можно узнать все, что необходимо для начала целенаправленных поисков».
Роль прислужника играл низкорослый представитель коренного населения Тенебры. Когда он приблизился к ним, Тиамаль негромким голосом обратился к нему, глядя на столешницу перед собой:
- Мы ищем шамана, или того, кто знает древние сказания этих земель. Где поблизости можно отыскать такого?

Тиамаль, все так же глядя на стол перед собой, молча кивнул мужчине, давая понять, что узнал все необходимое. Не стоило долго выбирать из всего, что предложил этот человек. Последний вариант был наиболее подходящим, этот Ванаран мог знать что-то, что так или иначе затрагивало версию о существовании Осколков на Тенебре.
«Кто знает, быть может, именно он и знает полную легенду?»
Пока Раму заказывал горячий алкогольный напиток, он продолжал обдумывать слова прислуги. Этот коренастый мужчина упомянул о Матери, и Тиамаль знал, о ком идет речь. Легенду о Матери Тенебры слышал даже он, но это было так давно, что аэри был вынужден признать, что ничего не смыслит в местном фольклоре и тех сказаниях, которые могут оказаться реальностью в самый неподходящий момент. Прежде, чем соваться сюда, следовало взять с собой хорошего проводника из своих. Даже один следопыт из Мистпика подошел бы идеально, но плыть до башни «Стражей» означало терять драгоценное время.
«Что ж, если Мать действительно оберегает старика, то разговор с ним будет не простым».
Прислужник вернулся, поставив на стол перед «Стражами» небольшой поднос с четырьмя чарками, наполненными темной горячей жидкостью, и Тиамаль поднял взгляд блеклых глаз на него:
- И в какой же стороне от Айрака проживает шаман Ванаран? – спросил он, давая понять ему и своим спутникам, что определился с выбором из предложенных вариантов.

«Суеверный страх местных будет крупным препятствием для достижения цели», мысленно отметил Тиамаль, глядя, как мужчина поспешно уходит от их стола, так и не ответив на его вопрос, «что ж, было ясно с самого начала, что дело будет не простым».
Он положил ладонь на горячую чашку с крепким алкогольным напитком, когда и без того мутный свет, льющийся через маленькие окна снаружи, померк от налетевшего ветра. Погода испортилась в одно мгновение: спокойный, морозный день за несколько секунд уступил место серым сумеркам.
Тиамаль посмотрел за окно. Снаружи уже бушевала настоящая метель, и лишь теплые огни внутри помещения таверны не давали в полной мере ощутить всю неожиданную силу и напор стихии.
Дверь распахнулась так неожиданно и с таким громким звуком, что Тиамаль ощутил едва удержавшийся внутри порыв других «Стражей» вскочить со своих мест. С явным неудовольствием он отметил, что и сам испытал такое же мимолетное напряжение. Входная дверь, раскрывшаяся и захлопнувшаяся под натиском ветра, впусти внутрь таверны маленькую темную тень. Аэри и остальные следили за полетом птицы, оказавшейся с виду обычным вороном.
«Совпадение? Или же знак?», подумал Тиамаль, следя за полетом, когда ворон, спокойно пролетев под самым потолком, часто замахал крыльями и опустился на широкий стальной наплечник. С тихим цоканьем лапы с когтями встретились со сталью, с тихим коротким шорохом сложились черные крылья. Раму недовольно и коротко заворчал, и Урамиэль и Коэль чуть подались назад, разглядывая птицу. Аэри оставался неподвижным, не шевелясь и не поворачивая головы к столь необычному гостю, равно как и не обращая внимания на реакцию остальных посетителей таверны на столь необычное появление птицы.
-Я бы его заставлять ждать не рискнул, - сказал прислужник, и в его голосе аэри услышал покорность, которой был прикрыт страх. - Ванаран повторять не любит.
«Стало быть, это знак».
Тиамаль поднял со стола чашку и осушил ее несколькими глотками. Напиток был горячим, с терпкий запахом трав и явственным привкусом алкоголя. Спустя несколько мгновений он ощутил тепло внутри, стремительно перерастающее в настоящий жар.
Уже не теряя времени, аэри поднялся со своего места. Ворон на его плече не шелохнулся.
- Я пойду один, ждите меня здесь, - мягко сказал Тиамаль, выходя из-за стола и направляясь к выходу. Он и сам не знал, что будет ждать его за пределами таверны после того, как Ванаран обратил на него свое внимание.
«Этот старик все слышит и все знает? Откуда такая прозорливость?»
Тиамаль вышел наружу, прикрыв за собой дверь и накинув на голову капюшон. В один миг поднявшаяся метель пока что не думала кончаться. Вокруг кружились бесчисленные снежинки, за которыми угадывались очертания домов и стрелков Урамиэля.
- Веди, - негромко сказал аэри ворону, опуская голову и распрямляя плечи.

Тиамаль, проводив взглядом птицу, направился следом. Было бы глупо считать, что это обычный ворон, которому нипочем столь суровый ветер и снег. Поведение птицы и ее невосприимчивость к столь жестким условиям прямо говорили о том, что это проводник, защищенный от стихии, который приведет его к шаману.
«Однако, сколь необычно», думал Тиамаль, наклоняя голову так, чтобы видеть темное пятно за мельтешащим крошевом снега из-под края капюшона, «кем бы не являлся этот шаман, слухи о его силе не преувеличены. Неужели и вправду сама легендарная Мать Тенебры покровительствует и благоволит ему?»
Под подошвами сапог громко хрустел проламывающийся под весом аэри наст, и Тиамаль двигался медленно, с каждым шагом проваливаясь в снег. Из-за метели он не мог определить, в какую сторону от побережья он движется, и спустя какое-то время, незадолго до того, как отправился в путь, Тиамаля посетила мысль о том, что дорога к месту обитания могущественного шамана может лежать за пределами этой реальности. По мере его движения вперед окружающее его постройки быстро скрылись из виду за плотным покровом разыгравшейся метели, однако он так и не терял из виду своего крылатого проводника. Каждый раз, когда аэри думал о том, что, должно быть, ушел слишком далеко, его взгляд безошибочно выделял из кружащих хлопьев снега темное пятно далеко впереди. Ему чудилось, будто бы магическая вьюга полностью отрезала его от окружающего мира, сопровождая плотным кольцом, не давая понять, как и куда он движется.
Весь остальной мир прекратил свое существование. Здесь было место только для свиста ветра, хрусту проламываемого наста и дыхания аэри, следящего за темным живым пятном, ведущим его. Тиамаль старался не думать о том, как долго он идет, пытаясь сосредоточится на образе шамана. Похоже, что связь этого человека с первозданной силой этих мест была настолько сильна, что даже сама сущность Ванарана со временем могла претерпеть значительные изменения.
«Как и моя».
Внезапно все утихло. Это произошло столь быстро, что даже Тиамаль едва успел уловить эту границу, которую он преодолел в три шага. Первый – сила ветра стала спадать. Второй – он почти затих, и снег, несущийся в мощных потоках воздуха, теперь медленно и плавно оседал. Третий – все стихло.
Аэри расправил плечи, выпрямив спину и остановился, широко расставив ноги, утопающие в девственно ровной поверхности снега, безмолвно блестящей под светом звезд бесчисленными мириадами искр.
«Как далеко и долго я шел?», Тиамаль, задержав взгляд на юрте прямо перед собой, огляделся по сторонам. Вьюга не утихла, но, вне сомнения, он покинул ее пределы. Теперь аэри был словно бы на дне колодца, где стенами был круглый магический барьер, удерживающий непогоду снаружи. Задрав голову вверх, Тиамаль увидел темное небо и блестящие звезды.
«Где я?», глубоко вдохнув носом морозный воздух, он вновь посмотрел из-под набухшего от снега капюшона на юрту, стоящую прямо перед ним. Вокруг стояла мертвая полуночная тишина, и вместе с сумерками и мистическими тенями, проглядывающими в поднимающемся из юрты дыма, это могло бы произвести впечатление на кого угодно.
Ворон был здесь. Тиамаль успел увидеть мелькнувшую в темном небе тень и услышать карканье. Птица мелькнула совсем рядом с неторопливой струей густого дыма и исчезла без следа, примкнув к пантеону своих призрачных собратьев.
Услышав голос, донесшийся из хижины, Тиамаль не заставил себя долго ждать. Он не чувствовал опасности в этом месте, хотя отдавал должное столь необычной силе, способной управлять стихией, кто бы ни обладал ею – шаман или служащие ему духи Тенебры.
Вокруг не было ни души, и аэри шагнул вперед, приближаясь к юрте. Его собственные же шаги казались ему оглушающее громкими в этом маленьком изолированном царстве спокойствия и сконцентрированной природной энергии, спокойной и умиротворенной, как и подобает истинной природе.
Согнувшись, аэри откинул плотный многослойный полог из шкур и вошел внутрь. Спустя мгновение он встретился лицом к лицу с Ванараном. Сидящий на возвышении, напротив входа, он был единственной «достопримечательностью» этой лачуги. Хозяина и гостя разделял лишь огонь очага, и мягкого желтого света хватало для того, чтобы увидеть местную живую легенду.
Опустив капюшон, Тиамаль разглядывал старика с мрачным спокойствием. Без сомнения, свою жизнь этот человек отдал на служение силам природы – могущественным и беспощадным, страшным, как смерть в полярную ночь и холодных водах. Что он сделал? Чем обладал, раз эти силы сочли проницательность шамана достойной своей заботы и защиты?     
Уже этим Ванаран заслуживал внимания. Тиамаль, как никто другой ценил преданность идее и собственным убеждениям, пусть это даже и враг. Даже оставаясь неподвижным, в старом шамане чувствовались мудрость и знания.
- Мир тебе и твоему дому, старик, - проговорил аэри, опускаясь на пол у входа и усаживаясь по-турецки. – Ты пригласил меня, и я пришел. 

Тиамаль не шевелился, невозмутимо слушая старика. Его дикарское происхождение и образ жизни, вкупе с реальной силой, стоящей за ней, и заслуженным признанием сделали свое дело. Аэри признавал, что начинает эти переговоры в заведомо проигрышном положении для себя. Если он и вправду хочет раскрыть тайну древней легенды и понять, что происходит с Осколками, он будет выслушивать от шамана все, что тому заблагорассудится сказать.
- Каждый выбирает свою дорогу, старик, - спокойно и неторопливо проговорил Тиамаль, опуская взгляд на огонь очага. Глядя на пламя и помолчав, он сказал, продолжая тем же негромким голосом:
- Несколько веков назад я был в обители мудрецов. Они были ленивы и горды, и погрязли в пустых спорах и рассуждениях. Они увидели во мне лишь рябь на воде, не увидев того, что скрыто на глубине. Когда их слуги были мертвы, башня разрушена а труды и сокровища, которые они копили за время своих никчемных жизней ввергнуты в огонь, я сказал им, чтобы они пахали землю и тем самым приносили пользу себе и людям.
Тиамаль поднял немигающий взгляд на шамана:
- Если могущественный шаман Ванаран, говорящий с духами и верный сын Матери Тенебры и вправду видит не просто рябь на воде, тогда, быть может, в своей мудрости и прозорливости он и сам увидит то, зачем я пришел в его обитель?..
В голосе аэри не было ни насмешки, ни злобной раздраженности. Убить горделивого и кичливого старика сейчас для Тиамаля не представляло сложности, даже не прибегая к оружию, но разозлить его было бы последним, чего хотел аэри. Каким-либо образом потерять шамана как собеседника означало потерять слишком многое. Сейчас им действительно владело легкое любопытство.
«Ты действительно все видишь и все знаешь, что происходит в пределах островов, на твоей родине, покрытой снегами и продуваемой всеми ветрами? Докажи мне».